Восход Андромеды - Асмунд Торм

— Пожалуйста, товарищ Филиппов, вот наши бумаги, — офицер в камуфляже переглянулся со своими сопровождающими и протянул подполковнику документы. — Первый лейтенант Гареев-Монгу. Можно просто «товарищ старший лейтенант». Это мои сопровождающие…

Изучая документы пришельцев (живых пришельцев!), бывший подпоручик царской армии Степан Фёдорович Филиппов краем глаза фиксировал действия полкового особиста. Тот появился сразу за гостями и притаился в сторонке, наблюдая за реакцией и поведением подполковника. Самка собаки! Не могли пришельцы пройти мимо него. Он же и организовал посещение пришельцами командного пункта полка. Сейчас подполковнику надо работать, а не организовывать приём проверяющим. Весь ход наступления зависит от артиллерии. И жизни солдат, между прочим. Уже все командиры и связисты глазеют на потомков. А обязаны наблюдать за врагом.

— Благодарю. Извините, товарищи, мне надо приступить к исполнению своих служебных обязанностей, — Филиппов протянул документы обратно. — Праздник Октябрьской Революции мы сможем отметить только вечером. Поймите меня правильно.

— Понимаем, товарищ Филиппов, — улыбнулся первый лейтенант, — если не возражаете, мы постоим здесь, в сторонке. Мы ведь тоже — при исполнении.

Через час подполковник Филиппов с удивлением узнал, что первый лейтенант очень хорошо разбирается в современной артиллерии. Через два часа — понял, что Гареев-Монгу высококлассный специалист по баллистике. А к вечеру Степан Фёдорович окунулся в атмосферу личного праздника: взгляды Филиппова и первого лейтенанта на проблемы развития современной артиллерии полностью совпадали. Оба прекрасно разбирались в баллистике и вопросах управления огнём артиллерии. Оба были сторонниками разработки гаубичных систем крупного калибра.

За обычной боевой работой незаметно пролетел день. Пехота заняла укреплённый район противника, перепаханный огнём гаубиц полка Филиппова, и засыпанное фугасами налетевших бомберов поселение рядом с ним. Вечером отметили годовщину революции, накрыв стол и выпив за Родину, за Победу, за Сталина. Филиппов уже не замечал унылой рожи особиста, который, сам того не ведая, обеспечил подполковнику политический иммунитет и поддержку в коридорах власти в самой Москве. Теперь от головы бывшего офицера царской армии, профессионального артиллериста, был отведён дамоклов меч доносов и провокаций.

Эгейское море. Восьмое ноября

Вчера утром из Москвы поступила поздравительная радиограмма для экипажей бригады крейсеров Черноморского флота. Затем днём поступили новый приказ и инструкции по его выполнению. Дважды прочитав бланк радиограммы, адмирал Владимирский надолго задумался, вспоминая события последних недель.

Сначала тревожное напряжение, вызванное агрессией капиталистов. Потом фантастическое откровение напавших на страну агрессоров. После прослушивания их радиообращений в голове у адмирала образовалась такая каша, что он был вынужден периодически поправлять здоровье. Да и не он один. Выпивали все. Все, у кого существовала такая возможность. Всё закончилось очень быстро и без катастрофических потрясений. К вершинам власти пришли новые товарищи, и генеральный курс партии и правительства не претерпел существенных изменений. После начала войны с союзниками у командного состава флота не стало времени думать о политике. Следовало предельно профессионально исполнять свои служебные обязанности.

А затем командный состав Черноморского флота познакомился со своими потомками. И никто не бросился вызывать бригаду со смирительными рубашками. В один прекрасный день в штаб флота прилетел адмирал Исаков, а вместе с ним представители воздушных сил потомков. На черноморское побережье Союза переместились сотни боевых самолётов потомков, и пытавшиеся крупно напакостить союзники огребли по самое не хочу. После чего принялись мелко гадить при помощи подводных лодок. На сегодняшний день союзники записали на свой черноморский счёт четыре советских судна. Постоянное патрулирование прибрежной акватории противолодочной авиацией пока результатов не принесло. Хотя вот уже две недели, как не зафиксировано фактов обнаружения подлодок противника и их атак.

Две недели назад Владимирский получил приказ, исполняя который, он и отряд советских кораблей под его началом оказались сейчас на траверзе острова Хиос. Ещё вчера сигнальщики получили приказ: с рассветом смотреть в оба. Отряд подходил к точке рандеву.

— Справа по курсу неопознанный корабль! — Очередной доклад сигнальщика, молодого лопоухого парня. В этих водах каждый второй греческий или турецкий пароход с первого раза опознать не представлялось возможным. Настолько живописная экзотическая рухлядь попадалась.

— Корабль военный! С необычной формы мачтой! — через небольшой промежуток времени взволнованно уточнил краснофлотец на дальномере. — Силуэт не соответствует ни одному известному типу! Он не один! За ним следует точно такой же второй!

— Передайте на «Шаумян», пусть сбегают посмотреть. Всем: боевая готовность, — отреагировал Владимирский, крепче сжимая в руках бинокль. — Эсминцам: рассредоточиться мористее. Быть готовым к торпедной атаке.

На крейсере начались беготня и суета. Каждый занимал своё место по боевому расписанию. То же самое происходило на идущей в кильватере «Червонной Украине» и на развернувшихся строем пеленга эсминцах. «Шаумян» медленно отрывался от отряда, устремляясь на сближение с незнакомцами.

Через полчаса корабли отряда настолько сблизились с незнакомцами, что все находящиеся на мостике могли наблюдать за теми в бинокли. Что советские командиры и делали.

— Товарищ контр-адмирал! Получена радиограмма с «Шаумяна», — отдал честь бравый вестовой, возникнув с очередным бланком на мостике. — Разрешите идти!

— Идите. — Кивком отпустив вестового, Владимирский быстро пробежал глазами текст радиограммы. — Отбой боевой тревоги, товарищи командиры и краснофлотцы. Это корабли наших потомков, с которыми нам и назначили здесь рандеву. Всё верно, точно в срок, указанный в приказе.

Вскоре корабли отряда вновь образовали походный ордер, в который возвратился эсминец «Шаумян». Вместе с ним подошли эсминцы пришельцев, заняв позицию на траверзе «Профинтерна». На ближайшем ярко замигал прожектор.

— Экипажи эсминцев «Цинк» и «Цезий» приветствуют контр-адмирала и экипажи советских кораблей, — быстро прочёл сигнальщик. — По приказу адмирала не имеем возможности использовать радио. Следуйте за нами курсом…

— Всё ясно, мы тоже, согласно приказу, не пользуемся радиостанциями. Только принимаем радиограммы, — кивнул адмирал, обернувшись к командиру крейсера. — Передайте всем: следуем за гостями, курс…

На следующее утро советские моряки с восхищением любовались стройными рядами кораблей авианосного соединения адмирала Вильмунда-Коваля. Эскадра адмирала крейсировала у входа бухту Суда, которая врезается в побережье греческого острова Крит. Отряд советских кораблей вливался в состав соединения и переходил под командование адмирала пришельцев.

Контр-адмирал Владимирский пошёл на катере для представления новому начальству на флагманский корабль — авианосец «Сибирь». Если эсминцы с именами металлов и встретивший отряд на рассвете крейсер «Степь» особого впечатления на Владимирского не произвели, то линкор и авианосцы эскадры контр-адмирал рассматривал с восхищением профессионального моряка. Какие громадины! Подъём по трапу и небольшое путешествие по ангарной палубе «Сибири» навсегда остались в памяти адмирала. Как и вид успевших прославиться грозных «Триумфов», в техническом беспорядке отдыхающих в ангаре. Наконец пройден последний трап, ведущий на полётную палубу корабля, и взору предстаёт небольшая группа командного состава пришельцев. Расправив плечи, чётким строевым шагом Владимирский и сопровождающие его советские офицеры направились рапортовать своему новому начальству.