Византия. Удивительная жизнь средневековой империи - Джудит Херрин

В этом отношении Василий Лакапин является типичным представителем целого ряда высокопоставленных евнухов, которые были покровителями искусств, дипломатами, военачальниками, администраторами, учителями, писателями, теологами и священнослужителями. Во многих случаях эти люди отвлекались от своих придворных обязанностей, чтобы выполнить конкретные миссии, дипломатические или военные, как, например, евнух Андреас, который вел переговоры с арабами в VII в., или Феоктист, командовавший в IX в. флотом. В Византии, как и в халифате, евнухи регулярно назначались военачальниками или дипломатами. Их высокий статус подтверждается в «Книге толкования сновидений», написанной Ахметом (Achmet), греком-христианином, который опирался на византийские и арабские источники, равно как и на собственные сны. Он, как и многие авторы, уподобляет красивых евнухов ангелам. И те и другие считались существами бесполыми – у ангелов пола нет, а евнухи свой утратили. Так это или нет (мы уже упоминали о сексуальных связях евнухов), но ничто не мешало евнухам играть видную роль в христианском и мусульманском обществах.

Евнухи служили не только при императорском дворе, но и вдали от Большого дворца и имперского патронажа. Их имена встречаются в агиографических источниках, в списках свадебных подарков и т. д. Когда Василий I женился (имя жены нигде не называется), дядя его супруги подарил молодым десять мальчиков:

Это был дорогой подарок, сравнимый с чистопородными конями с красивыми седлами и уздечками, породистыми собаками и позолоченными иконами, которые тоже упоминаются. Когда очень богатая вдова по имени Данелис совершала путешествие из Пелопоннеса в Константинополь, ее несли слуги-евнухи, а среди подарков, которые она вручила Василию I, были 100 евнухов.

Два новых закона Льва VI, опубликованные на рубеже X в., касались ситуации с евнухами в империи. Первый из законов запрещал брак евнухов с женщинами, на том основании, что цель брака – продолжение рода, а второй – позволял евнухам усыновлять детей, которые могут стать их наследниками. Таким образом, придворные евнухи, которые достигли высокого положения и накопили изрядное состояние, могли передать его усыновленному ребенку. Лев VI имел достаточно человечный взгляд на евнухов, который совпал с постепенным ослаблением законов против кастрации на территории империи. В случае со св. Метрием (кастрированный сын которого сделал успешную карьеру при дворе) его операция была оправдана видением ангела, который предсказал его будущее.

Евнухи часто становились монахами. Некто Косма, евнух из Пафлагонии, во время путешествия в Италию остановился у могилы св. Луки Стирита. Там ему было видение, в результате которого он остался у могилы, чтобы охранять ее и украсить. Однако некоторые монастыри не желали принимать евнухов в свои общины – вероятно, опасались сексуальных проблем. На горе Афон их в конце концов исключили, как опасность для других монахов. В «Трагосе» Иоанна Цимисхия сказано: «Я приказываю не принимать молодых безбородых юношей и евнухов, которые приходят к горе, чтобы постричься в монахи. …И если любой аббат или kelliotes [отшельник] ослушается моего приказа и примет в своих владениях или келье евнуха или мальчика… мы считаем, лучше всего будет немедленно изгнать его с горы».[32]

Ставшее обычным присутствие евнухов при византийском дворе, терпимое отношение к ним общества и их легальный статус дали им более выдающуюся роль, чем в других средневековых обществах. На территории Западной Римской империи все было наоборот. Там только «целый» мужчина мог служить епископом. Хотя даже в Византии не обошлось без предрассудков. Это видно из труда Феофилакта из Охрида в защиту евнухов. Диалог между монахом и евнухом, написанный ученым епископом, демонстрирует общую враждебность к евнухам из-за их моральной слабости, жадности, распущенности, честолюбия, женоподобности и порочности. Они любят распевать блудливые песенки, отличаются театральными манерами – ведут себя как актеры на сцене, да и пьют слишком много. В ответ евнух защищает свою социальную группу, особенно выделяя византийских евнухов, которые часто становились епископами и монахами. Он хвалит кастрацию мальчиков как способ сохранить их целомудрие и подчеркивает, как много евнухов остаются непорочными и побуждают к тому же других. Конечно, некоторые ведут не столь моральную жизнь, но то же самое очевидно и в отношении всего человечества. Он настаивает, чтобы его оппонент судил евнухов по их духовным достижениям, а не по внешнему виду.

Трактат Феофилакта был посвящен его брату Димитрию, евнуху, и не предназначался для широкого распространения. Но в предисловии, написанном стихотворным ямбом, автор объявил, что надеется ответить на обвинения, обычно выдвигаемые против евнухов. Трактат вошел вместе с другими речами и письмами в собрание манускриптов и, вероятно, был прочитан многими. По мнению Кэтрин Рингроуз, византийские авторы, обсуждая евнухов, столкнулись с «риторической дилеммой»: кастраты не должны были становиться могущественными и успешно командовать армиями, но все же обязывались выполнять любую работу, которая требовалась их правителям. Блеск, который они проявляли на поле брани, должен был объясняться как аномалия, исключительные тактические способности конкретного индивида, потому что евнухи в целом считались неспособными к проявлению военной доблести. Эта противоречивая ситуация отражает двойственную в глазах византийского общества природу евнуха: третий пол, отличный и от мужчин, и от женщин.

Хотя со временем евнухи перестали получать должности при дворе – возможно, по мере того, как военные тревоги империи становились все более острыми, они продолжали играть важные роли, и так продолжалось и после падения Константинополя в 1453 г. С появлением в обширном дворце Топкапы гарема султана евнухов потребовалось еще больше – чтобы охранять многочисленных жен и наложниц мусульманского правителя. Получив столь ответственную роль, евнухи стали еще могущественнее – черные и белые евнухи, с которыми связано множество скандалов.

Священная литургия и хор кастратов неизменно производили сильное впечатление на посетителей церкви Св. Софии, а церемонии, приемы и торжественные ужины в императорском дворце являлись достойным светским дополнением. Аль-Марвази использовал в качестве источника рассказ араба Гаруна ибн Яхья, который был захвачен и увезен в Константинополь в конце IX или начале X в. Обе хроники описывают гонки колесниц на ипподроме. Там состязались двое мужчин, одетые в золотые одежды. Каждый из них погонял квадригу, запряженную четверкой лошадей. Они трижды объехали вокруг ипподрома – «место с идолами и статуями» (ссылка на памятники в центральной части). Но самые впечатляющие церемонии имели место в Большом дворце, где византийский двор являл собой сердце империи.;Вокруг него вращалось все. Сам дворец занимал большую территорию на возвышенном восточном конце города и был украшен классическими монументами, которые ассоциируются с банями, церквами, построенными для христианских святынь, и залами для приемов, призванными своим величием укрепить императорскую власть. В этом дворце расположены личные покои императора и императрицы, специальные помещения для проведения церемониалов и казармы дворцовой стражи. Правители могли встречаться с советниками в неформальной обстановке, но все официальные церемонии проводились в специально отведенных для этого помещениях.