Девочка, которую нельзя. Книга 2 - Стася Андриевская

— Точно не знаю, но возможно. В любом случае, отбоя ещё не было.

Я замедлила шаг, придирчиво оглядывая Серёгу с ног до головы. Что с ним случилось? Сам на себя ведь не похож! Он обернулся:

— Чего?

— Ты странный какой-то. Как робот. Такое ощущение, что дуешься на меня. Запитал, что сбежала тогда? Ты же, наверняка, отхватил за это по полной программе?

И впервые с момента нашей неожиданной встречи он улыбнулся по-настоящему, так, как я и привыкла — лучезарно, во все свои шикарные тридцать два:

— Отхватил — не то слово! Но не обижаюсь, правда. Просто… — Пожал плечами. — Ну как-то не такой встречи ожидал, что ли.

— Да брешешь ты всё! — свойски подхватила я его под локоть, и потащила дальше. — Просто у тебя инструкции от Гордеева о чём со мной можно говорить, а о чём нет. Угадала?

— Видела, тут на центральной площади открытый каток залили? Хочешь, сходим.

— Пфф… Штирлиц из тебя никакущий.

На каток мы, конечно, не пошли, пошли «домой» Там я пожарила бывшему Большому Боссу яичницу и напоила пакетированным чаем. Вне тем, связанных со службой, разговор наш наконец-то потёк легко и непринуждённо. Пока в него не вклинился вдруг Игнат.

— Тело очнулось и заговорило, — положив трубку, посерьёзнел Сергей. — Но теперь у Гордеева появились какие-то вопросы к тебе.

— Ко мне? — отчего-то похолодела я.

— Угу. И он, похоже, зол. Ну что, поехали?

По дороге я перебрала все варианты: от совсем идиотских, типа моей несанкционированной радости Коломойцу, до прямо-таки оглушающих — а что, если все эти звонки связаны с тем мужиком, которого я должна была совратить? И чем дальше на окраину города мы с Сергеем отъезжали, тем отчётливее я понимала, что других вариантов происходящего просто нет. Никому в этом городе я не могла насолить так крупно, как этому… лже Гордееву.

У ворот какой-то древней автобазы нас поджидал хмурый Игнат. Молча окинул меня внимательным взглядом, мотнул головой, веля следовать за ним. И едва мы пошли, за спиной раздался шум отъезжающей машины Сергея. Мне стало ещё больше не по себе, словно из рук утопающего вырвали последнюю соломинку. В подвал и вовсе спускалась ни живая, ни мёртвая.

Стыдно было — хоть ложись и помирай. А уж когда увидела связанного, сидящего у допотопного столярного стола мужика…

Данила. Его звали Данила, точно! И он, вообще-то, предлагал мне настоящую, реальную помощь… На которую я ответила подлостью.

Ноги будто задеревенели. Заторможенно доковыляла до стола, опустилась краешек скрипучего стула. Взгляд в пол, и нет сил поднять.

— Ты, вроде, хотел поговорить с ней? — заговорил Игнат. — Давай.

Пленник повёл плечами.

— Может, для начала развяжешь? Или боишься, что я её… придушу?

Я испуганно кинула на него косой взгляд. Данила этот хотя и был связан и сверкал разбитыми губой и переносицей, но держался гордо. Даже свободно.

На меня тут же накатило то самое непонятное ощущение узнавания… Но перевести взгляд на Игната, чтобы сравнить их вживую, я так и не решилась. А между тем, Игнат красноречиво хлопнул по своей кобуре и освободил пленнику руки. Тот, зло сопя, растёр запястья.

— Пусть она просто расскажет всё с самого начала. Начиная с покоцанной тачки, включая переписку с моей женой и заканчивая подставой.

— Резонно, — согласился Игнат.

На меня не смотрел, но я и без того чувствовала, как чертовски он зол — ничуть не меньше, чем этот его непонятный брат-близнец. И наверняка всё уже знает с его слов, так что молчать бесполезно. Глянула на него искоса:

— Игнат, я…

Он врезал кулаком по столу. Я подпрыгнула на стуле, и затараторила. О том, как нечего было есть, как своровала у дамочки сумочку, как эта дамочка наняла меня поцарапать машину… Но чем ближе подходила к согласию на совращение, тем становилось труднее. Было и страшно, и стыдно. Всё чаще повисали длинные паузы, всё яростнее сопели оба злющих мужика. И я решилась. И тут же вдарилась в оправдания:

— Я правда, говорила ей, что не смогу! Что я не проститутка какая-нибудь! Я ей даже сказала, что у меня никого ещё не было, но она сказала, что это не важно, потому что он всё равно этого даже не поймёт…

— Что за бред, Слав? — процедил Игнат.

— Я тебе клянусь! Она сама начала! Она просто ненормальная какая-то! Кучу денег мне предложила и даже никаких гарантий не попросила. А я подумала, ну ладно, раз так — заберу деньги и сбегу…

— …Но не сбежала.

— Ну… Просто я подумала, что, возможно, смогу получить их все. Там почти полмиллиона было! Я бы тогда смогла перезимовать нормально…

— Угу. И для для этого тебе просто нужно было…

— Да! — дерзко вскинула я голову. — Да, представь себе, я решила, что это того стоит! И что если один упёртый баран шугается от девственниц, как чёрт от ладана, то другому, может, наоборот в радость будет!

Игнат сцепил зубы. Огромными злыми буграми вздулись желваки.

— Но ничего же не было! Я передумала и просто подстроила всё так, как будто было! И я даже остальные деньги забирать не стала! — давно забыв, что у нас есть посторонний слушатель, почти кричала я. — Ну чего ты от меня хочешь?! Ну не знаю я зачем это сделала!.. — И разревелась вдруг. — Просто… просто мне хреново было, это так сложно понять?! Да я виновата, но…

— Как? — словно не замечая моих слёз, холодно отчеканил он. — Как ты это сделала?!

— Элементарно! — приложившись губами к ладони, я шмякнула руку на стол. Рядом с отпечатком помады едва заметно белел шрамик от царапины, которую я продрала тогда найденной в бардачке Данилы скрепкой. — Но я бы уже ни за что не пошла дальше, клянусь тебе! Я на тот момент уже передумала! Игнат, ну правда…

— Хватит! — оборвал вдруг мои излияния Данила. Поднялся, постоял оглушённо мотая головой. Не глядя, бросил Игнату: — Не было у меня с ней ничего, расслабься!

И пошёл на выход. Игнат бросил на меня раздражённый взгляд, и вышел вслед за ним.

Вернулся через пару минут. Постоял посреди комнатушки, уперев руки в бока, задумчиво глядя в пространство. Наконец скомандовал:

— Ладно, идём!

Ехали в полной тишине, даже радио не работало. И это так тяготило! Он наверняка думает теперь, что Данила не первый такой. Что я в принципе промышляла натурой, и тем и жила. Наверняка разочаровался во мне, может, даже, жалеет, что вообще связался так… близко.

— Считаешь меня шлюхой? — не выдержала я.

Он, не