Девочка, которую нельзя. Книга 2 - Стася Андриевская

жила на дачах и где так глупо запалилась с попыткой сдать серьги официалам.

Я жутко волновалась. У меня в голове не укладывалось — так долго и тщательно прятаться, чтобы теперь вдруг вот так просто заявиться в аэропорт. Да ещё и с фальшивым паспортом! Но спорить не стала. Просто выслушала инструкции и на перекладных добравшись до большого города, полетела.

Всё прошло до банального гладко: регистрация по брони, посадка, первый в жизни полёт, да ещё и возле окна!

Встретив в аэропорту, Игнат приобнял меня мимоходом и легонько подтолкнул к выходу на улицу. Там усадил на заднее сиденье в такси, сам устроился спереди. По дороге болтал с водителем о раздолбанных дорогах и о том, что зима в этом году, по всей вероятности, будет ранней. А я просто сидела, слушала и окончательно терялась в происходящем. Такой прохладной встречи я точно не ожидала. И лишь войдя в подъезд, Игнат словно наконец-то вспомнил обо мне.

— Как долетела?

Я пожала плечами, и пока лифт поднимался на седьмой этаж, мы молчали. Но в квартире, едва за нами закрылась дверь, на талию мне, обнимая со спины, опустились руки.

— В аэропорту не стал палиться, но я безумно по тебе соскучился…

Секс был торопливый, жадный. После я прибалдело рисовала пальцем узоры на взмокшей, часто вздымающейся груди Игната, а он по-деловому с места в карьер описывал ситуацию:

— По номеру, который тебе названивал обнаружился совершенно посторонний персонаж. Ранее не пересекались, общих тем не имеем. Но при этом он бывший мент, следак.

— И что это значит?

— А вот это и надо выяснить.

— Как?

— Примитивно. Будем брать на живца.

Я окаменела. Игнат почувствовал.

— На этот раз без экстрима. Доверься.

— Ты это уже обещал, — выбравшись из объятий, прикрыла я наготу кофточкой. — Но бабе Нюре от этого не легче.

— Слав…

Я не стала слушать, ушла в душ. Пока купалась, всё пыталась унять то ли злость, то ли отчаяние. И, немного, обиду. Скучал он, как же. Вызвал на дело — словно мормышку в рыболовном отделе купил. Живца. Но с другой стороны… значит, так надо? Он же всё это для меня делает, разве нет?

Когда вернулась в комнату, Игнат говорил по телефону. Заметив меня понизил голос и, выйдя на балкон, плотно прикрыл за собой дверь. И это долило в мой огонь маслица. Смотрела на силуэт за стеклом и прозревала в том, что там, у чёрта на куличках, где мы с Игнатом зависаем в уединённой ленивой неге — только морок, иллюзия жизни. А настоящая реальность здесь, в людском муравейнике, где у Гордеева тайна на тайне, тайной погоняет, а сам он просто не умеет жить иначе. Его слова, кстати. То есть, он этого даже не скрывает.

— А не проще ли было уничтожить симку, и пусть этот неизвестный звонит сколько влезет? — встретила я его вопросом. Трудно сказать отчего вдруг, но эта история нравилась мне всё меньше.

— Проще. Но это всё равно, что голову в песок закопать: задница один хрен снаружи, а ты даже нет видишь, кто к ней пристраивается. Такой себе экстрим. На любителя. — Сказал и сам же подвис вдруг, окидывая меня тяжёлым взглядом.

— Что? — напряглась я.

— Ничего…

Ну уж да! С таким же успехом можно было и вообще ничего не отвечать, просто продолжать поглядывать искоса и играть желваками.

Словом, день прошёл как-то напряжённо: Игнат был то ли чем-то озабочен, то ли недоволен. И опять эта странная задумчивая тень во взгляде. Но ночью, думая, что сплю, он потянул вдруг меня на себя и замкнул в тесных объятиях. Опаляя висок дыханием, шепнул что-то неразборчиво-ласковое, осыпал лицо поцелуями и затих. И во всём этом было столько трепета, что я даже не рискнула признаться, что не сплю. Словно это могло спугнуть его непритворную близость.

Господи, крокодил, ну неужели так сложно быть таким не тайком, а всегда? Что мешает-то?!

Он сложный человек, да, но разве я не знала об этом ввязываясь во взрослые отношения? Разве не решила для себя, что мне по силам его сложность? Да и что мне остаётся, кроме как принять его таким, какой он есть, каким его сделала несладкая жизнь? Только отказаться от него в принципе. А я об этом даже думать не могла — на этом хмуром, загадочном бревне мой свет окончательно сошёлся клином.

Поддавшись порыву, всё-таки прижалась к нему, шепнула куда-то в шею:

— Я люблю тебя…

Но он уже спал.

Следующие дни мы просто жили как обычные люди: не таясь ходили по улицам, обедали в кафешках, знатно затарили меня бутиковыми шмотками, бельём и аксессуарами. Я постриглась и промелировалась, сделала шугаринг и ногти. Словом, опять превратилась в гламурную штучку. Чем-то это даже напоминало то время, когда мы с Игнатом изображали парочку, с той лишь разницей, что теперь мы ею и были. И эта аналогия добавляла отношениям такой остроты, что мы оба, кажется, слегка слетели с катушек, дорываясь друг до друга по несколько раз на дню и где приспичит, вплоть до магазинных примерочных. Могла ли я хотя бы мечтать о таком раньше?

Радужный пузырь лопнул примерно в середине ноября, когда Игнат дал мне вдруг телефон и велел позвонить по тому самому непонятному номеру, а до меня наконец дошло, что все эти муси-пуси возможно и были той самой «ловлей на живца» Опять всего лишь игра? А я опять наивная дурында, которая повелась?

— Алло, — волнуясь, пискнула я в трубку. Игнат показал мне «класс» и напомнил про улыбку. Я растянула губы, и, хотя получился скорее вымученный оскал, голос действительно стал светлее и беззаботнее. — У меня пропущенный от вас…

— Аа… Э-э… Да, да, — немного растерянно отозвался в трубке приятный мужской баритон. Но уже в следующий миг в нём появилась уверенность: — Но я вообще Володьке звонил. А вы, извините, кто ему будете?

— Никто, — следуя жесту Игната «продолжай болтать и улыбайся», хихикнула я. — Даже не знаю такого. А… А вы ему кто?

Игнат кивнул и показал «класс»

— Я? А я друг. Школьный. Уехал сразу после армии за границу бизнес поднимать, а недавно, вот, вернулся в родной город, думал повидаться с друганом…

— Ну и как?

— Что как?

— Бизнес ваш. Подняли?

— А, это да. Размахнул на международный уровень. Только, вот, связь с другом, похоже, потерял. Обидно.

— Ну извините. Я не специально. Мне этот номер в салоне связи продали.

— Да я понимаю… Девушка, а вы в судьбу верите?

— В каком