Красавица - Рене Ахдие

Если бы Львиные Чертоги только видели королеву тьмы теперь.

Виной всему была гордость Селины, которая не позволила ей признаться, что у нее нет денег на извозчика. И ее тщеславие, запретившее ей пользоваться великодушием Одетты и дальше. Или великодушием Бастьяна. Или любого другого члена Львиных Чертогов.

Однако теперь, когда рвение Селины утихло, сожаление начало завоевывать место в ее груди. Она повела себя необдуманно. Ей следовало воспользоваться предложением и отправиться в карете, а не позволять своей гордости принимать решение.

Селина вздохнула.

Нет. Виной всему не только ее гордость. Она просто-напросто устала быть той, кому указывают, что делать.

Пытаясь взять себя в руки, Селина решила, что красота вечернего Нового Орлеана должна отвлечь ее от удручающих мыслей.

Теплый бриз приносил аромат магнолий с деревьев справа, их белые бутоны покачивались в такт соленому ветру. Бриз все приближался, наполняясь сладковатым запахом жимолости и лаванды, их крошечные цветочки выглядывали из-за забора из кованого железа, окружающего величественный четырехэтажный особняк. Над ее головой террасы и балкончики были увиты лианами и усыпаны яркими бутонами цветов. Ряды голубых кипарисов, покрытых испанским мхом, создавали многогранные запахи и тени. Где-то вдалеке невидимый мужчина с красивым голосом начал петь, слова песни оказались смесью французского и еще какого-то языка, который Селина не могла разобрать.

Всего за несколько коротких недель она научилась ценить то, как город будто бы оживает в тот миг, когда солнце уплывает за горизонт. Не простой, тривиальной жизнью, как солнечный свет и смех. Это была некая пугающая, но чувственная жизнь. Теплые объятия и холодный шепот.

Несмотря на все, Селина поняла, что начинает немного влюбляться.

Пока она продолжала шагать в сторону монастыря, за спиной у нее раздались чьи-то шаги, четкие и твердые, стучащие по дороге из серо-синей плитки. Тяжелые шаги, мужские.

Селина прислушалась к тому, как они приближаются. Затем выпрямила спину. Нет никаких причин бояться кого бы то ни было позади. Пешеходы ходили по улицам города постоянно и днем, и ночью. Нелогично полагать, что там кто-то – или что-то – иное.

Тем не менее Селина не могла не вспомнить о той ночи в ателье, когда подобная наивность предала ее, перевернув всю жизнь с ног на голову.

Селина свернула на соседнюю улицу. Шаги последовали за ней в тени.

Она сдерживала себя, чтобы не обернуться и не посмотреть в лицо мужчине, чтобы не показаться глупой второй раз за один вечер или, что хуже, спровоцировать его на активные действия. Она замедлила шаг до прогулочного, надеясь, что пешеход пройдет мимо.

Не прошел.

Вместе этого он тоже зашагал медленнее, под стать ей.

Селина проглотила волну нарастающей паники, воспоминания той жуткой ночи ожили в ее сознании. Она покосилась по сторонам, не двигая головой, ища кого-нибудь поблизости. На той стороне улицы шел одинокий джентльмен, его трость стучала по дорожной плитке, взгляд сконцентрирован перед собой, не замечая ничего остального.

Станет ли он ей помогать?

На миг Селина подумала, стоит ли ей броситься через дорогу, чтобы встать рядом с ним, не думая обо всех неловкостях. Затем услышала звуки парада вдалеке. В том месте должно быть бесчисленное количество народу. Она решила ускориться и направилась в сторону шума, и неважно, что монастырь совершенно в противоположном направлении.

Шаги за ее спиной резко стихли. Селина готова была поклясться, что что-то пронеслось по ветру, поднимая ворох листьев, услышала стук чего-то о железные прутья балюстрады.

Понимая, что паника начинает побеждать, Селина замерла. Осмелилась посмотреть через плечо.

Ничего не увидела.

Сердце ускакало в пятки, и его стук раздался буквально во всем теле.

– Селина, – проскрежетал голос позади нее. Голос такой, словно ногтями провели по шиферу.

Страх окончательно взял верх, парализуя ее на долю секунды.

Затем она крутанулась на месте… и ничего не увидела.

– Mon amour, – шептал он у нее за спиной, его слова были точно ледяное прикосновение на ее коже. – Ты пахнешь божественно. Пойдем со мной в сердце Шартра. Ты умрешь у меня на руках.

Селина схватила подол своего платья и бросилась бежать, ее туфли застучали по серым камням. Она кинулась к ближайшему углу, огибая его, ее зубы стучали, отдаваясь болью в висках.

Шаги следовали за ней по пятам, а затем внезапно растворились среди шелеста сухих листьев. Селина продолжала бежать на шум парада вдалеке, отказываясь останавливаться, пока не достигнет толпы.

Чья-то рука, внезапно показавшаяся из-за поворота слева, схватила Селину за запястье и дернула прочь с главной улицы, из-за чего Селина чуть не упала.

Она закричала во всю глотку. Холодная ладонь зажала ее губы, заставляя замолчать. Затем ее схватили чьи-то сильные руки, от которых исходил аромат бергамота.

Бастьян.

Остановившись перед ней, он прицелился своим револьвером во тьму за ближайшим навесом окна. Странное бормотание послышалось оттуда, почти что стрекот насекомого или скрип зубов.

– Проваливай, – сказал Бастьян, его слова уже звучали как наказание. – Или же оставайся, и тебя ждет скорая встреча с создателем, ибо я не дам тебе второго шанса.

Скрежет стих, существо в плаще мелькнуло у стены здания, прежде чем раствориться в ночи.

Секунду Селина и Бастьян стояли, не двигаясь, напряженные, тяжело дыша в унисон. Затем Бастьян повернулся к ней, выражение его лица была каменным, когда он спрятал свой револьвер.

Что-то внутри Селины угрожало вот-вот треснуть. Ее ноги словно лишились костей, и все тело казалось тоньше тростинки. Энергия текла по ее венам, вынуждая руки трястись.

Пальцы Бастьяна сжались вокруг ее запястья, и в этот самый момент ноги Селины начали подкашиваться. Он удержал ее на месте, их взгляды пересеклись.

Словно в тумане, Селина моргнула. Затем медленно выдохнула.

– Селина, – сказал Бастьян своим мягким голосом. Заботливым.

Она кивнула.

– Я… в порядке. – Селина продолжала смотреть в лицо Бастьяна, ведя взглядом по его чертам, пытаясь таким образом успокоиться. В горле у нее пересохло, и слова застревали на языке. – Как вы… то есть не нужно было вам…

– Селина, – снова произнес Бастьян. Он осторожно положил свою ладонь ей на щеку.

Она замерла, хотя очень хотела склониться к его прикосновению.

– Tu vas bien?[106] – тихо спросил он, успокаивающе ведя большим пальцем по ее щеке.

Селина кивнула.