Красавица - Рене Ахдие

Все чувства Селины вспыхнули. Пот и запах пирующей земли смешивались с пыльными облаками из сахара, образовывая некий уникальный аромат. Вскоре Селина обнаружила, что ею тоже овладело это праздничное волнение, что ее страхи отдаляются все дальше и дальше от происходящего представления.

Она развернулась, отступив, когда танцовщицы понесли факелы прямо сквозь центр толпы, их юбки мелькали, ниспадая по тонким телам. Мужчины без рубашек, с оголенными торсами, с навощенными усами и в провокационно узких брюках делали акробатические трюки посреди улицы.

Праздничный хаос угрожал разделить Селину и Бастьяна, и она потянулась к его руке, не подумав. Он взял ее ладонь в свою, переплетая с ней пальцы, словно это было совершенно естественное для них движение. Словно единственное, что имело смысл среди этой суматохи, было прикосновение на их коже.

Селина шагала бок о бок с Бастьяном с широко распахнутыми глазами, улыбка угрожала вот-вот появиться на ее лице. Поглощенные морем танцующих тел, они вскоре прошли мимо переулка, где юная, красиво одетая пара обменивалась страстными поцелуями в тени, так, точно они были единственными двумя душами во вселенной, пальцы девушки трепали волосы парня, а его руки держали ее за бедра.

Покраснев, Селина отвернулась. Неправильно подглядывать за чем-то столь личным.

Неправильно наблюдать за ними. Неправильно хотеть быть как они.

– Faites attention![108] – закричал мужчина, когда поток людей внезапно двинулся в другом направлении.

– Nom de Dieu[109], – произнесла Селина, когда чуть не столкнулась с мужчиной, который сжимал в руках пустую бутылку из-под портвейна. Бастьян отстранился ловким движением, уводя Селину подальше от суматохи.

Прежде чем они успели выдохнуть, три юные дамы повернули за угол, остановившись нос к носу с Бастьяном и Селиной. На головах у них красовались огромные синие перья, а широкие атласные пояса были расшиты бусинами в цвет радуги, их юбки же состояли из бесчисленного количества слоев полупрозрачной ткани. На груди у каждой блестели тканевые розы.

В остальных местах их бледная кожа была голой.

Бастьян засмеялся, когда дамы взвизгнули, как и испуганная от неожиданности Селина, и обогнули их с Бастьяном.

– Faites attention, – шепнул он Селине на ухо шутливым тоном.

Она глянула через плечо, готовая сострить в ответ, когда высокая фигура, ряженная в страшную маску с мехом вокруг лица, кинулась к ним, и когти из скорлупы грецких орехов чуть не оцарапали им плечи.

Селина проглотила желание закричать, отступив к Бастьяну, который успокаивающе обнял ее за талию.

Мужчина в меховой маске вскинул голову к небу. Воскликнул:

– Mefiez-vous du Rougarou! – его последнее слово обратилось в вой, а затем он начал неуклюже танцевать.

Глаза Селины округлились. Хотя ее сердце до сих пор бешено стучало, улыбка заиграла в уголках ее губ. Бастьян опять засмеялся, а затем поклонился мужчине в маске, который уже поскакал в противоположном направлении.

– Остерегайтесь… что он сказал? – Селина наклонила голову, силясь перекричать шум пиршества.

– Лугару.

Селина моргнула.

– Что такое лугару? – спросила она громко.

– Создания тьмы, которые порождают страх в сердцах детей. – Бастьян одарил ее легкой усмешкой, его глаза блеснули. – Получеловек, полуволк, обитает на болотах и в лесах, где охотится под луной на своих жертв.

Хотя он говорил с очевидным смехом, Селина не могла проигнорировать странные чувства, появившиеся у нее внутри. Что-то, не человек, напало на нее меньше получаса назад. Худший из ее ночных кошмаров внезапно стал казаться вполне реальным. Было ли это существо и правда всего лишь сказкой?

Взгляд Бастьяна смягчился, он понял, о чем она думает.

– Не беспокойся. Лугару существует только в воображении.

– И в твоем воображении кого он убивает? – осторожно поинтересовалась она.

– Плохих католиков.

Неожиданный смех сорвался с губ Селины.

– Ты же шутишь.

Он вскинул бровь.

– Удостоверься, что сдерживаешь свои обещания, данные в Великий пост. – Он наклонился ближе, и кожу у уха Селины словно ударило током, заставляя ее всю покрываться мурашками. – Или mefiez-vous du Rougarou.

Селина снова засмеялась, отталкивая его.

– Regardez![110] – скомандовал скрипучий голос рядом.

Бастьян с Селиной последовали команде, повернувшись в сторону, чтобы посмотреть.

Четыре пожилые темнокожие женщины стояли полукругом, старшая из них в центре махнула рукой Бастьяну.

– C’est un beau diable[111], – провозгласила она, и остальные дамы хмыкнули в ответ. – Вы не согласны? – спросила она Селину.

Селина кивнула без тени юмора. Бастьян и правда был красивым дьяволом.

Дама протянула ему свою морщинистую руку.

– Станцуй со мной, beau diable, – приказала она Бастьяну.

Без малейших колебаний он взял ее под руку в такт фестивальной кадрили, буйствовавшей в ночи, которой подпевали барабаны и скрипки. Вскоре другие пары присоединились к ним, пока весь переулок не заполнили танцующие, обмениваясь партнерами, размахивая руками в такт друг другу, точно сплетенные воедино прутья корзины.

Селина оказалась втянутой в mêlée[112], протискиваясь между фигурами, между мелькающими мимо нее лицами, пот выступил у нее на лбу, а подол ее розового платья вился, точно облако красной пыли под ногами.

Когда кадриль закончилась и новая мелодия тут же подхватила мотивы, Селина уже громко смеялась и хлопала в ладоши вместе с движущейся толпой. Затем она огляделась, ища глазами Бастьяна, увидев, что он наблюдает за ней со странным выражением лица.

Они уставились друг на друга, точно слившись воедино посреди улицы.

– Ты хорошо танцуешь, – сказала Селина с неуклюжей улыбкой.

– Как и ты.

Она скорчила гримасу.

– Я не уверена, что знаю движения. У меня никогда не было шанса станцевать.

– Тогда нам стоит это исправить. – Бастьян смахнул пыль со своего плеча. – И хорошо танцевать не значит знать движения. Это значит знать себя.

– Это немного банально, тебе не кажется?