Я из Железной бригады - Виктор Мишин

«Если поймают – хана!» – подумал я, открывая документы солдата. Книжка рядового была на вид как из туалетной бумаги. Изменить местами имя и фамилию ничего не стоило. Я же понимал, что явись я в австрийскую воинскую часть под именем убитого, меня тут же кто-нибудь расколет, а так есть шанс проскочить. Подумав еще чуток, плюнул на место в книжке, где был указан город призыва, испортил и эту надпись.

Легенда была идиотская, как и весь мой экспромт, но я реально не знал, как еще мне попасть на передок и затем уйти к своим. Дождавшись очередных пеших вояк, что направлялись в расположение, я подал голос из кустов возле дороги, привлекая их внимание.

– Эй, камрады, подождите меня! – и, сделав вид, что ходил по большой нужде, вылез из кустов.

– Что, не доехав до фронта уже ослабел? – беззлобно гаркнул один из тройки солдат, которых я остановил.

– Лучше обделаться до, чем во время атаки! – так же с ухмылкой ответил я.

– Это да. Ты на сбор? Я Пауль, – протянул руку один из солдат, низкорослый и тощий.

– Да, – пожав протянутую руку, коротко ответил я.

Остальные так же представились, я тоже назвался. В документах было имя Максимилиан Крайнл, а я изменил фамилию, растерев буквы «А» и «И», сделав чем-то вроде «О». Получилось как бы Кронл. С именем такое не выйдет, слишком длинное и узнаваемое, а с фамилией, думаю, прокатит.

Говорить было легко, так же, как до этого общался с крестьянами в деревнях. Мой немецкий, конечно, вызвал бы вопросы, если бы я сразу не указал на то, что я родился в Германии, язык-то у меня несколько другой. Это я ответил на вопрос, откуда родом. Тут, видимо, так принято было, они мне сами назвали себя, а также то, откуда они сами, вот и я ляпнул. Странно, что не спросили, почему я не в немецкой армии, а у них, но думаю им вообще пофиг, разговор после знакомства сразу свернул на военную тему, и все принялись активно обсуждать то, что нас ждет. Парни были молодыми, видно было, что они еще не бывали на фронте, а я взял, да и сказал, что возвращаюсь после ранения.

С языками, кстати, тут вообще все сложно. Мы столько раз брали пленных, с которыми я позже еле-еле находил общий язык. Стран, входящих в Австро-Венгрию, было много, отсюда и количество языков. А уж сколько разных диалектов! Короче, нужно некоторое терпение, когда к тебе обращаются, чтобы понять, и доходчиво объяснить то, что спрашивают.

Все, чего я опасался и, что скрывать, боялся, оказалось ничтожным. На пункте приема новобранцев, куда мы приперлись вчетвером, я, естественно, держался за моих новых «товарищей», все было просто до смешного.

– Рядовой, что вы сделали с вашей солдатской книжкой? – Это я вольный перевод пишу. – Вы ее выстирали вместе с портянками?

– Так точно, господин гауптман! Совершенно случайно, господин гауптман.

– Сейчас же в канцелярию и сделать новую! Что вы за солдат такой, никакого порядка, кто вас только воспитывал!

На всех парах бегу туда, куда послали, хорошо хоть дорогу подсказали. Там без всяких проволочек мне пишут то имя и фамилию, какие я произношу. Имя оставил прежнее, а фамилию, как и хотел, немного изменил. Охренеть, мечта шпиона! Получив на руки новый аусвайс, теперь абсолютно настоящий, бегу назад и вновь встаю в очередь. Гауптман, заметив меня в нестройной шеренге новобранцев, машет рукой, и я вновь предстаю перед ним с новой книжкой рядового.

– Другое дело! Испортите еще раз, получите взыскание! Марш в роту, вам выдвигаться через несколько часов. – О как! Интересно, а куда в таком случае двигался настоящий Макс Крайнл? Ведь он шел из части. Может, в самоволку дернул?

Рота была расположена в небольшом бараке или сарае, кому как. Деревянное здание, низкое, но с крепкими стенами и крышей над головой.

– Эй, Макс, иди сюда, нам уже паек выдали, давай покажу, куда идти, – зовет меня один из моих новых «товарищей», и я следую за ним. У одной из стен барака находится небольшое огороженное пространство, в нем двое со знаками различия унтер-офицеров, выдают пайки и что-то еще.

– Аусвайс! – требуют от меня, когда подходит моя очередь. Предъявляю то, что спросили, один из унтеров даже не глядит в документы, а начинает перечислять содержимое моего снаряжения, положенного при отправке на фронт. Кроме пищевого пайка, выдают лопатку, противогаз и патроны. Сразу поясняют, что оружие получим по прибытию на место, как и гранаты. Чуть не столбенею от всего происходящего, помогает новый «друг», увлекая за собой.

Дальнейшее удивляло все меньше, так как самое сложное, как мне казалось, я преодолел. Мы вчетвером перекусили, были консервы, довольно хорошие, хлеб и вода. Паек он и в Африке паек, решил я, уплетая за обе щеки. Поспать не успели, хотя разморило тут всех. Барак не был забит полностью, но людей тут хватало. Навскидку, свежего мяса для фронта тут человек двести. А ведь по пути к бараку я видел и другие такие же строения. М-да, много солдатни нагнали, у нас пополнение выглядело куда малочисленнее.

Только, кажется, задремали, как протрубили сбор. При построении мысленно пытался сосчитать общее количество отправляемых на фронт мужчин.

«Батальон скорее всего», – подумал я, пытаясь расслышать то, что вещал новый командир. Им оказался молодой, дай бог лет двадцати пяти черноволосый парень в звании лейтенанта. То, что он говорил перед строем, больше всего было похоже на наставление политработника в нашей «могучей и непобедимой». Кратко описали события на фронтах, угу, а на хрена гнать туда столько солдат, если, судя по словам лейтенанта, русских почти нет, все кончились. Да, иностранные армии ничем не отличались в накачке солдат пропагандой. Все зашибись, армия постоянно наступает, каждый день захватывая все новые и новые города в России. Его послушать, так наши уже до Урала откатились, а точнее, всех убили, и сопротивляются грозным представителям Австро-Венгерской армии какие-то разрозненные крестьяне с дубинами в руках. Ну-ну, давайте, врите, увидите чуть позже, как вам ответят ваши же солдаты, когда развернут против вас самих свои винтовки. Это случится уже скоро, меньше чем через год. Но я, конечно, не собираюсь этого заставать здесь.

Хреновая новость состояла в том, что до железнодорожной станции, откуда нас будут отправлять в Россию, нам пришлось топать сорок километров. Пешком, мля. Сорок километров по каменистой местности, праздник еще тот. Ноги сбивались быстро, уже через полчаса пути я сбил свои в кровь, несмотря на отлично завязанные портянки. Да и у всех было не лучше. То тут, то там люди садились на землю, приваливались к тонким деревцам и поправляли одежду и обувь. В одну из остановок я тоже сменил портянки, нашел таковые в вещмешке, который прибрал с тела настоящего Максимилиана.

– Да, Макс, это будет сложнее, чем мы думали, – глухо ворчали мои сослуживцы. Я что-то бурчал им в ответ.

К нужной станции мы прибыли уже ночью. Здесь царил аврал и никакого намека на орднунг. Толпы людей, точнее военных, сновали туда-сюда с какими-то одним им известными целями. Тут же стоял на путях санитарный эшелон, раненых из него грузили в подводы и грузовики, отправляя в тыл. Кровушки много наши пустили, аж засмотрелся. Оторвали меня от созерцания этой картины мои новые «друзья».