Змей Уроборос - Эрик Рюкер Эддисон

Лорд Брандок Дах почувствовал, как Миварш щиплет его за рукав. У бедняги от ужаса зубы стучали. Брандок Дах улыбнулся и обнял его одной рукой. Джасс поставил ногу на нижнюю ступеньку.

В этот момент послышалась музыка. Какие инструменты играли, они не поняли. Сначала будто трубы звали в битву, потом стихли, потом снова зазвучали, на этот раз громко и дерзко, будто отражая нападение. Потом мелодия изменилась, словно искала выход на ощупь в темноте, вылилась в горькую жалобу, и она растаяла на ветру, остался только приглушенный раскат грома, негромкий, но долгий и зловещий. А потом в темноте раздались три глухих удара, так волны бьют о пустой берег; снова три удара; мучительная пауза; хлопанье крыльев фурий, вылетающих из бездны; освобожденный взлет, парение, безумное стремление ввысь, падение и адское смятение, и буйство драконов в ночном небе. Потом будто издалека зазвучала спокойная и нежная медленная мелодия, словно лучи солнца засияли над клубами пыли над полем битвы. Но это была лишь интерлюдия перед ужасом главной темы, которая снова выплеснулась из глубин яростной бурей, взмыла и стихла. За ней последовала величавая и спокойная музыка, рожденная ужасом и вернувшаяся к нему. Эти темы боролись в разных тональностях и закончились новым тройным ударом, сокрушившим железной булавой всю радость и нежность, втоптавшим живые корни в общее разорение. Но великий поток гнева и ужаса терял силу. Громовые удары становились слабее, тема насилия и разрушения задыхалась, угасала, и под конец, бесславно ворча, укатилась в тишину.

Лорды Демонланда, как в трансе, слушали новые печальные аккорды. Разбилось сердце гнева, и музыка словно выдыхала сердечную боль. Но это не был конец. Из могилы ужаса восстала тихая мелодия, холодная и безучастная, так поют для богов девы, чьи глаза обращены только к небу. Сначала она была слабой, как первый весенний бутон, робко пробивающийся из холода и льда. Но она бестревожно крепла, набирая силу и красоту. И вдруг раздвинулись двери, выпустив на лестницу поток света.

Лорд Джасс и лорд Брандок Дах застыли в ожидании, как люди ждут восхода звезды, перед светящимся порталом. И в самом деле, как звезду, вернее, как безмятежную луну, они увидели царицу, коронованную диадемой из мелких облаков, словно украденных у горного заката. Диадема рассыпала нежные лучи розового сияния. Царица стояла одна под порталом из блестящего черного камня с резными крылатыми львами. Она казалась юной, будто только что простилась с детством, у нее были нежные губы, печальные черные глаза и черные, как ночь, волосы. На каждом ее плече сидела черная ласточка, и еще дюжина ласточек летала у нее над головой так быстро, что трудно было за ними уследить. Тем временем приятная незамысловатая мелодия лилась с высоты, пока не наполнилась летним жаром любви, стала бурной и неотразимой, а потом сгорела до углей, растворилась в тишине. Эта музыка говорила Джассу о мощи и великолепии гор, закатных огнях на Коштре Белорне, о впервые увиденных с Морны Моруны пиках; и сверх того, дух этой музыки проявился в образе царицы, благословенной в юности, со сладкой печалью и обещанием счастья во взгляде; словно пела каждая ее черта и поза; она была, как изящный цветок, настолько божественный, что мужи лишались речи и могли только затаить дыхание и поклониться ей.

Хрустальным голосом заговорила она:

– Благодарение благословенным богам. Ибо годы идут, и боги предопределяют судьбу. Вы те, кто должен был явиться.

Лорды Демонланда стояли перед ней, как мальчишки. А она снова заговорила:

– Ведь вы лорд Джасс и лорд Брандок Дах из Демонланда. Вы пришли ко мне в Коштру Белорну путем, не дозволенным прочим смертным.

Лорд Джасс ответил за обоих:

– Истинно так, царица Софонисба, мы те, кого ты назвала.

Царица повела их к себе во дворец в большой тронный зал. Колонны зала были подобны высоким башням, над ними многими ярусами шли галереи, а столы и пол освещались светильниками на подставках. Стены и колонны были из неотшлифованного камня со странными цветными изображениями: львы, драконы, морские твари, орлы в полете, слоны, лебеди, единороги, и многие другие, огромных размеров. В этом зале они не казались большими, а словно собрались в малом пространстве под защиту дарящего жизнь света.

Царица воссела на трон, светлый, как рябь на речной поверхности под серебряной луной. Ей никто не прислуживал, кроме ласточек. Она пригласила пришлецов из Демонланда сесть перед ней, и невидимые руки поставили перед ними столы с драгоценными блюдами, полными неведомых яств. Зал наполнила тихая музыка невидимых инструментов.

Царица сказала:

– Зрите, это амброзия, пища богов, и нектар, который они пьют. Я тоже питаюсь этим, ибо щедры благословенные боги. Не иссякают вкусные яства, и свет, и музыка.

Они попробовали амброзию. Она была белой, сладкой и похрустывала на зубах, и придавала телу силы больше, чем говядина. Нектар словно горел красками заката, и имел божественный вкус.

– Зачем вы пришли? – спросила царица.

– Мне был послан сон, о царица Софонисба, – ответил Джасс. – Он пришел через врата из рога, и мне было приказано спросить здесь о том, кого я больше всего хочу увидеть, о ком моя душа тоскует уже год, о дорогом брате моем, лорде Голдри Блажко.

Тут слова застряли у него в горле. При произнесенном имени весь дворец словно затрепетал, как листья под порывом ветра. Все краски угасли, так кровь от страха сходит с лица, и все вокруг стало серым и холодным. Более того, изо всех швов в каменных стенах и колоннах полезли мелкие отвратительные твари вроде кузнечиков с человечьими головками, рыб с жалами на хвостах, гадов вроде толстых жаб и угрей со щенячьими мордами и ослиными ушами; многие были покрыты чешуей и непристойно двигались.

Ужас длился недолго. Краски вернулись. Царица сидела, как статуя, слегка раздвинув губы. Потом взволнованно заговорила, опустив глаза:

– Лорды, вы требуете от меня помощи в очень странном деле, о котором я ничего не знала до сих пор. Вы благородны, и я прошу вас не называть больше этого имени. Ради благословенных богов, не произносите его больше.

Лорд Джасс молчал. В мыслях его не было ничего хорошего.

В положенный час ласточка по велению царицы отвела их в спальни. Их ждали мягкие благоуханные постели.

Лорд Джасс в волнении сердца долго ходил по спальне в неясном свете. Потом заснул неспокойным сном. Свет светильников проникал в его сон, и он не мог понять, спит он или бодрствует. Он увидел, как стены спальни раздвинулись, и открылся вид на море облаков, лунную дорожку и одинокий голый утес, торчащий над облаками. Он вдруг понял, что может летать, и полетел к тому утесу, который показался совсем близко. Вокруг него был огненный круг, а на вершине медная крепость, позеленевшая от старости, холода и ударов бурь. На парапетах Джасс увидел множество мужей и жен, которые в мольбе вздымали руки к хрустальным небесным светильникам, падали на колени, клонились на бронзовые перила, закрыв лица руками, или стояли, остолбенело глядя в пустоту. Судя по одеждам, среди них были вооруженные воины, придворные, правители и короли, принцессы и бородатые советники, юноши, девы и королевы. Они ходили, стояли и рыдали совершенно бесшумно, лица их были бледны, как лица усопших, и тихо было в крепости, как в могиле.