Дарвиния - Роберт Чарльз Уилсон

– Много-много кенгуру, моя девочка! – подмигнул ей лейтенант. – Целые толпы!

Каролина воспряла духом, но не знала, что сказать. Австралия?

– И что же мы будем делать в Австралии?

– Жить, – просто ответил Колин.

Наутро в дверь постучал портье с сообщением, что они должны без промедления покинуть номер, в противном случае гостиница не может гарантировать их безопасность.

– Но не так же быстро, – сказала Каролина.

Колин и портье проигнорировали ее. Наверное, и впрямь следовало уходить. За ночь дышать в номере стало совершенно невозможно. У Каролины саднило легкие, а Лили начала кашлять.

– Всем к востоку от Темза-стрит надо уходить, – настойчиво произнес портье. – Это распоряжение мэрии.

Странно, как много времени нужно городу, чтобы сгореть, даже если это такой маленький и примитивный город, как Лондон.

Каролина собрала вещи и помогла Лили их уложить. У Колина никакого багажа не было – вещи, казалось, его не заботили, – но он стащил с гостиничных кроватей простыни и одеяла и увязал в тюк.

– Гостиница не станет возражать, – сказал он. – Учитывая обстоятельства.

Он имел в виду, что к утру от гостиницы останутся только угли.

Каролина подошла к трюмо и принялась поправлять перед зеркалом волосы. Она с трудом могла себя разглядеть. За окном царила мгла, а газовое освещение отключили, как только начался обстрел. Каролина причесала свое призрачное отражение и взяла дочь за руку.

– Ладно, – сказала она. – Идемте.

Чтобы добраться до огромного палаточного лагеря, который возник к западу от Лондона, Колину пришлось прибегнуть к маскировке. На нем был мешковатый непромокаемый плащ и шляпа из мягкого фетра с опущенными полями. И то и другое он приобрел за бешеные деньги у торговца одеждой, промышлявшего в толпе беженцев. Армейских и флотских мобилизовали на спасательную службу. Они расхаживали между палатками, раздавая пищу и лекарства. Колин не хотел, чтобы его опознали.

Каролина понимала: он боится, что его могут арестовать как дезертира. Он и был дезертиром, в самом прямом смысле, и это обстоятельство причиняло ему душевную боль, хоть он и не признавался.

– Я и был-то, в сущности, немногим более чем счетоводом, – сказал он. – Армия и без меня не пропадет.

К третьему дню их пребывания в палаточном городе запасы еды подыссякли, зато широко разошлись оптимистические слухи: по Темзе идет пароход Красного Креста, а американцев разбили на море. Каролина не спешила верить – ей чего только не довелось услышать на своем веку. С нее было довольно того, что пожар явно утихал – не без помощи ледяного весеннего дождя. Начались разговоры о том, что надо заново отстраивать город, хотя Каролина в глубине души считала это смехотворным: заново отстраивать заново отстроенный осколок сгинувшего мира, какая глупость!

Всю вторую половину дня она бродила между кострами и зловонными походными сортирами в поисках дяди и тети. Теперь она жалела, что так и не обзавелась в Лондоне друзьями, что вела замкнутую жизнь. Но вот наконец знакомое лицо – миссис де Кёниг, женщина, которая часто присматривала за Лили. Миссис де Кёниг сидела в одиночестве, хмурая, закутанная в брезент, с которого струями стекала вода; мокрые волосы сбились в колтуны. Каролину она узнала не сразу.

Когда та спросила про Алису с Джередом, пожилая женщина тяжело вздохнула:

– Они слишком долго ждали. Огонь пронесся по Маркет-стрит, как ураган.

– Погибли? – ахнула Каролина.

– Мне очень жаль.

– Вы уверены?

– Так же твердо, как и в том, что идет дождь. – В заплаканных глазах появилась скорбь. – Соболезную, мисс.

Чего-то всегда лишаешься, думала Каролина, бредя обратно по раскисшей глине и жухлой траве. Что-то у тебя всегда отбирают. Под дождем можно было плакать, и она не сдерживалась. Нужно было выплакаться до того, как ее увидит Лили.

Над монументом Вашингтона расцветали фейерверки в честь победы на Атлантике. Разноцветные сполохи окрашивали поверхность Зеркального пруда. В ночном воздухе стоял запах пороха; толпы людей буйно выражали свою радость.

– Вам придется уехать из города, – сказал Крейн с неопределенной улыбкой, держа руки в карманах. Шел он вразвалочку, и вид у него был властный и самоироничный одновременно. – Полагаю, вы отдаете себе в этом отчет.

Когда Вейл в последний раз видел общенародное празднование? После странного лета 1912 года случилось лишь несколько вялых фестивалей в честь Дня независимости. Но победа на Атлантике прогремела по всей стране, как набат.

В такой толпе, да еще и ночью, можно было не опасаться, что их узнают. Нужно было поговорить.

– Хоть бы дали время на сборы, – буркнул он.

Крейну, в отличие от богов, можно было пожаловаться безнаказанно.

– Нет времени, Элиас. И вообще, людям вроде нас с тобой не нужны материальные вещи. Мы в этом смысле как монахи.

Празднество должно было продлиться до самого утра. Маленькая победоносная война: Тедди Рузвельт был бы доволен. Понеся сокрушительный урон на Атлантическом океане и в своих дарвинианских колониях, британцы капитулировали из страха перед нападением на правительство Китченера в Канаде. Условия капитуляции не были драконовскими: эмбарго на поставки оружия, официальное одобрение доктрины Уилсона. Конфликт и продлился-то всего неделю. Не столько война, подумалось Вейлу, сколько дипломатия альтернативных методов и предупреждение японцам на тот случай, если они решат двинуться на запад.

Разумеется, война послужила и другим целям, целям богов. Вейл подозревал, что никогда не узнает всей совокупности этих целей. Вероятно, они заключались лишь в разжигании враждебности, насилия, хаоса. А ведь обычно боги куда более кровожадны.

В «Вашингтон пост» промелькнула короткая заметка: британских подданных и сочувствующих англичанам лиц допросили в связи с убийством директора Смитсоновского института Юджина Рэндалла. Имя Вейла не упоминалось, хотя, возможно, следовало ожидать, что это будет в утреннем выпуске.

– Ты должен быть мне благодарен, – сказал он Крейну, – за то, что я жертвую собой.

– Это художественное преувеличение. Для жертвы ты слишком ценен. Думай об этом так: ты сбрасываешь личину. Полиция обнаружит тебя мертвым на пепелище твоего дома… точнее, обнаружит сколько-то способных помочь опознанию костей и зубов. Все, дело закрыто.

– И чьи это будут кости?

– А какая разница?

Наверное, разницы и впрямь нет. Какой-то другой жертвы. Какой-то помехи для правильной эволюции космоса.

– Вот, возьми.

Крейн протянул Вейлу конверт, в котором обнаружились билет на поезд и сверток стодолларовых купюр. Пункт назначения – Новый Орлеан. Вейл никогда не бывал в Новом Орлеане. С таким же успехом его могли отправить на Восточный Марс.