Половинки нас - Ана Ховская

приличия решили поухаживать. Ответ такой: нет, извините, с электриками не сплю – коротит потом долго.

Перекинув сумку на другое плечо, а сахарок – за другую щёку, обошла тормозного типа, который, по-моему, даже не успел перевести, что ему сказали, и вышла из клиники.

Вечерний ветерок обдул виски, и я вздохнула: «Ну вот – отлично, вылила накопившееся раздражение на парня, который просто выполняет генетически заложенную программу размножения. Могла бы и мимо протиснуться…– а заметив за решётчатой калиткой клиники двух пьяных бродяг, потёрла плечи и тряхнула головой:– Да фиг с ним, перетопчется».

Попав домой, развалившись в кровати в позе звезды, я тупо уставилась в потолок, с расстройством понимая, почему так вымоталась сегодня. Когда ты равнодушен к человеку или обстоятельствам, держать маску гораздо проще. Но каких сил стоило удерживать маску равнодушия и снисхождения с ним… С Мироном.

«Я могла бы отказать ему мягко, но он упрямый, поэтому пришлось выложить правду. Конечно, уязвила его самолюбие ещё больше, но сам напросился. Извиняться не стану. Он-то и не подумал. А что делать мне? Я и так слишком увлеклась мыслью о нём за эти несколько дней, что вряд ли так быстро очищу организм от этой химии».

Однако только шире приоткрывала дверь, за которую не хотела смотреть. Сегодня он зацепил меня ещё сильнее. И, пожалуй, я знала, чем: даже будучи разочарован, возмущён, зол, наконец, он не позволил себе унизить моё достоинство, как бы я его ни провоцировала. И что говорить: он такой привлекательный, сердце заходилось от воспоминаний о нём. Нет, не от секса с ним, хотя тот был выше всяких похвал… Но Мирон вселял столько беспокойных фантазий, пробуждал мечты той наивной девчонки, которая ещё не знала, как это – разочаровываться в мужчинах и вырывать их с корнем из души, которую унижали и растаптывали, а она терпела.

У меня и сейчас вряд ли завидное положение: ходить в любовницах у женатых – так себе развлечение. Я лишь позволяла случаться здоровому сексу с двумя постоянными партнёрами, но не могла получать от этих отношений полного удовольствия и отдачи – всё наполовину. Только и того, что сама себе хозяйка и больше никогда не допущу зависимости и унижения. Но с Мироном ничего не вышло бы в любом случае: не по Сеньке шапка. Мне его не потянуть. Беспомощность – вот что злило!

Я перевернулась на бок и съёжилась под простынёй. Дотянувшись до телефона, написала суслику. Илона ответила, что она на девичнике. Пить не будет. Семён её заберёт. А завтра вернётся в отчий дом и поможет сделать генеральную уборку. И вдруг вспомнила, что совсем забыла сходить к Свиридовой на косметическую процедуру. Теперь надо напрашиваться снова.

«Генеральная уборка нужна моим мозгам…»– усмехнулась и написала Шелестовой: «Привет, как дела?»

Таня долго не отвечала. Наверное, была на свидании.

Где-то в десять, когда я уже видела седьмой сон, брякнуло сообщение: «Всё просто волшебно!!! Расскажу при встрече».

– Волшебно…– прохрипела вслух, щурясь на Танюшкину яркую аватарку, и снова стала проваливаться в сон.

Только и ухватила последнюю мысль: «Слово-то какое подозрительное. Ох, Танечка, пусть тебе повезёт… А то ведь волшебство, как сыр, – только в комплекте с мышеловкой».

Глава 25

На ужин к Шакринским Мирон не поехал. На покер с друзьями тоже. Проще было погрузиться в изучение новых предложений по инвестированию и переписку с Подымовым на сей счёт. Телефон отключил. Марию Петровну и её сыновей на все выходные вновь отправил в отпуск. Он нуждался в полном покое и личном пространстве.

В течение вечера плотно занимался работой, а к ночи впервые включил какой-то кабельный канал, где по саванне чинно расхаживали носороги, жирафы, а на их фоне в сизой дымке проносились дикие лошади. Невольно всплывающие картины об отдыхе в Кагальнике вызывали досаду и заставляли морщиться при воспоминании об обеде с Настей.

Его разъедали противоречия: не хотелось менять привычную жизнь из-за чьих-то капризов, но и что-то безвозвратно ушло вместе с исчезновением Веры. Это неуёмное странное чувство тяжести, притягивающее все мысли к себе, не давало покоя. Почему его так зацепили её слова? Зачем она это всё делала? Женская подлость? Низость? Что-то не совпадало во всём этом. Пазлы не складывались. Одна его половина гордо заявляла, что не потерпит такого отношения к себе, вторая – металась в сомнениях и жгучей ревности к тому, кто мог обладать этой женщиной. Ведь такая женщина не могла быть одна.

Что он знал о ней? Что её отец механик… Хотя и это могло быть ложью. Но зачем лгать об элементарном? Если у неё не было мужчины, почему отвергала его, даже не пыталась заинтересовать или просто по-человечески извиниться без яда и насмешек? А если есть, могла бы сказать об этом прямо. Какой смысл был в этой игре слов?

В субботу первую половину дня Мирон находил аргументы против Насти и убеждал себя в собственном легкомыслии, а во второй – снова скатывался к воспоминаниям о Вере и не мог отделаться от ощущения, что всё не так просто, как выходило. И как человек, всегда закрывающий деловые вопросы полностью, он хотел разобраться с этим раз и навсегда, чтобы избавиться от беспрестанно отвлекающих мыслей, но ему не хватало убедительных аргументов.

Всё это выводило Мирона из равновесия и не давало сосредоточиться на работе. В воскресенье он оставил дела, сел за руль и поехал за город. Он давно не был у Ахмата. Пора было отвлечься, а чёрный принц среди скакунов всегда отвлекал от лишнего и остужал разум.

По дороге к частным конюшням Мирон заехал на рынок, чтобы купить Ахмату лакомство, которое тот любил больше всего и всегда благодарил хозяина послушным настроением.

Рынок утром в воскресенье был полон народа. Подойдя к лотку с кормами для животных, Мирон выбрал несколько брикетов лизунцов и попросил пакетик сахарков с витаминами. На прилавке свежих не оказалось. Пока ожидал продавца, бросил взгляд на лоток с саженцами роз, и снова вспомнил о Насте, которой хотел подарить букет роз на длинной ножке. И вдруг кто-то помахал ему рукой.

Мирон сфокусировал взгляд на лице машущей блондинки и узнал в ней Шакринскую. А рядом прогуливался и Пётр.

– Хэй, привет, Мир!– радостно развела руки Алёна и чмокнула его в щёку, когда он склонился над ней.

– Доброе утро! Не ожидал вас здесь увидеть…

– Это мы тебя не ожидали здесь увидеть,– хохотнул Пётр.– Что ты забыл на рынке?

– Еду в конюшни.