Половинки нас - Ана Ховская

нисколько не нужно и что я совершенно не собиралась тебя обижать, отбирать у тебя нечто чудесное или уязвлять твоё самолюбие. Ты, может, и хороший парень, но я – не хорошая.

– Похоже, ты и сама не знаешь, кто ты…– выдохнул он и осознал, с какой досадой это прозвучало.

Настя отвела глаза и усмехнулась:

– Что ж, удиви меня…– и, вынув руку из его некрепкого захвата, вышла из зала.

Мирон остался стоять у стола, не до конца понимая, что именно его так задело. Да, он никогда не получал отказов от женщин, если добивался их внимания. Да, Вера… или Настя – всё равно – не была той, кто легко вошла бы в его круг и вряд ли понравилась бы родителям. Нет, он нисколько не посчитал её правой в том, что разочаровал бы её. Но всё это время, находясь на расстоянии вытянутой руки, чуть ли не физически чувствовал, что между ними такая плотная стена, и он не пробил её ни на миллиметр. Мирон почувствовал себя разочарованным. У него разболелась голова, скорее всего, из-за пониженного сахара, ведь и сегодня не завтракал.

Наконец официант принёс его обед, но еда не вызвала аппетита.

– Что-нибудь ещё закажете?

– Кофе с двойным сахаром и самый сладкий десерт, который у вас есть.

– Могу предложить шоколадное пирожное «Шахерезада».

– Предлагайте, и быстро. У меня больше нет времени ждать,– хмуро бросил Мирон и в неприятном смятении уставился в окно.

Сердце гулко стучало, каждым ударом отдаваясь в висках. Он чувствовал, что его захватывает желание доказать Насте, как она не права. Но мысль об абсурдности этого мероприятия вызывала внутреннюю дрожь и отодвигала глупую идею назад. Это не какая-то сделка по покупке активов. Это была просто женщина, которая использовала его симпатию к ней в своих целях, которых, однако, Мирон никак не мог ни понять, ни оправдать. Он лишь чувствовал бесконечное разочарование то ли в себе, то ли в ней, и уж точно не хотел носить это в голове. Он давно не мальчик, чтобы играть в подобные игры.

«Неужели женская циничность всё же меня переиграла? Ну нет, ты не настолько меня захватила. Развлеклись? Так тому и быть!»– мстительно подумал Мирон, когда садился в машину.

Глава 24

– Что ж, удиви меня…– усмехнулась со скукой, отвернулась и вышла из зала ресторана.

«Кажется, всё. Разобралась,– думала, спеша в клинику в квартале от ресторана.– После такого мужчины отваливают. Жестковато получилось, но, дай бог, на пользу… Жаль, что потеряла такого любовника, хотела заменить Андрея, от которого уже устала. Думала, всё будет проще: водитель – всё время в поездках, навязываться часто не сможет, не сильно надоест и сама не привыкну к хорошему, а тут такое – принц на белом кроссовере…»

Конечно, я уже остыла после среды. Хотя настроение так себе. И уже два утра неприятный осадок не залить чаем с вареньем. Но то, что он так нагло явился ко мне на работу и ждал извинений, хотя у самого рыльце в пушку, снова разворошило улей.

Что так бесило? Он практически не врал, кроме имени и статуса, по большому счёту – всё равно ложь, но безобидная мелочь, которую можно простить с помощью одной горячей ночи. Если бы я искала мужчину для секса, безусловно, этот отлично подходил. Врала я. Безбожно. Всегда. Всем. И уже не могла остановиться.

Бесило, что он не выходил из головы. Хотелось прикрыться тем, что личность противоречивая, а это, как незавершённый гештальт, так и требовал детального анализа и штампа в личное дело: «Не пригоден для использования». Но, увы, Заварский приоткрыл ящик Пандоры, и в эту щель я чётко разглядела свою жизнь со стороны. Какой мелкой она была… словно никогда и не вылезти из этого болота…

Таким, как я, до уровня подобных людей не дотянуться. И это не просто снобизм: даже самый первоклассный секс не спасёт отношения, если между мужчиной и женщиной нет ничего общего, причём хотя бы на добрую половину. Это легко и быстро вскроется. Ты не сможешь поддерживать отношения с его окружением, кроме того, что самой будет скучно со всеми ними, поэтому всегда будешь оставаться за ареной. А после постепенно перестанешь быть интересной и ему. У тебя слишком мизерные интересы и знания об окружающем мире и в серьёзных областях, чтобы достойно поддержать разговор. Ты даже не отследишь, где поведёшь себя неуместно, потому что не привыкла к такому обществу, чем, безусловно, вызовешь смех и пересуды, а это обязательно скажется на имидже твоего мужчины…

И это не какие-то комплексы и принижение своих достоинств, это обстоятельства жизни, которые надо грамотно оценивать и примерять, а не просто биться лбом в дверь и не понимать, почему тебя не пускают. Можно быть сколько угодно самоуверенной и не церемониться, мол, любите меня такой, какая есть, но как долго это будет подтачивать тебя изнутри и приниматься твоим мужчиной?

Ошибочно думать, что если мужчина любит, то регулярно будет ради тебя горы сдвигать. Мужская любовь другая. Она быстро заканчивается без необходимого подкрепления. Долго держаться рядом без страсти или с остывшим интересом могут только мужчины с жёсткими моральными ограничениями и гиперответственностью – потому что для них так правильнее, с травмами или комплексами – потому что так привычнее. Не нужно строить что-то новое, вкладываться ни материально, ни морально… Проще ведь быстренько решить проблему на стороне и вернуться в уже устроенное гнёздышко. Вон сколько такого воронья вокруг… У меня не только женщины в кресле сидят. Разумеется, никто из них не хочет причинить боль своей женщине намеренно, но почему-то итог повторяется с удручающей регулярностью. Ни то, ни другое – не моё.

Кто-то скажет: если любишь, пойдёшь на всё, станешь кем угодно, поднимешься над собой… Но я не люблю. А даже если бы так и было, то не хотела бы выуживать из себя терпение и смирение, быть кем-то другим, учиться и учиться, чтобы продолжать нравиться, и постоянно зависеть от разных мелочей, зависеть от настроения этого мужчины… И в итоге получить всё тот же результат – разочарование. И самое ужасное, что не в нём или ком-то другом, – в себе. Вот поэтому моей планетке не стоит менять траекторию, а медленно и стабильно курсировать по своей линии, изредка пересекая путь звёздных гигантов. Меня уже ничто не убедит, что хоть один мужчина стоит таких усилий.

И всё же кое-что не отпускало с самого воскресенья. Подспудно всю неделю