Рабыня страсти - Бертрис Смолл

— А для чего эти изящные цепочки, мой господин?

— Для игры, — спокойно объяснил Карим. — Калиф — большойохотник до любовных игр. Вскоре я начну учить тебя их правилам. Может быть,калифу захочется разыграть спектакль, будто он захватил тебя в плен в битве. Тыдолжна будешь сопротивляться, бороться, но он опутает тебя цепями и силоюпринудит отдаться ему. А может, в роли пленного раба захочет выступить он сам…Мужчины в возрасте особенно любят такие представления. Это помогает им неутратить любовного аппетита, Зейнаб.

Он перевернул девушку на спину и, налив еще немного розовойжидкости себе на ладонь, принялся нежно массировать ее грудь и живот.

— Тебе приятно?

— М-м-м-м-м-м, я чувствую покалывание и тепло, мой господин…

— Во всем теле? — шепнул он, поглаживая ее стройные ножки.

— Да, во всем теле! — согласилась она, слегка поеживаясь, —прикосновения его рук отчего-то стали невыносимо сладкими.

— Перевернись на животик. Так. А теперь подожми ножки.Хорошо. Выгни спинку. Глубже, Зейнаб! Плечи должны быть как можно ниже. Головуположи на сложенные руки. Великолепно! Вот в таком положении ты должнанаходиться, когда калиф захочет войти в твое тело через Содомские Врата. Атеперь не двигайся — я подготовлю дилдо.

Он окунул инструмент в кувшинчик со смазкой, и, встав наколени, приготовился его ввести.

— Не пугайся. Ощущения будут совершенно другими. Если станетнеудобно, просто выгнись сильнее.

Он решительно раздвинул двумя пальцами дивно очерченныеягодицы, обнажив маленькую розовую розеточку. Головкой дилдо осторожно надавил —и почувствовал, как поддается нежная плоть его усилию. Головка слегкауглубилась в напряженное тело девушки.

Зейнаб ахнула. Нет, дело было не в боли. Какое же неприятноеощущение — просто на редкость! Так она ему и сказала, как всегда, напрямик:

— Зачем ты делаешь это со мною, господин мой? Это.., это женеестественно!

— Для некоторых, сокровище мое, но не для всех, — сказал он.— Рабыня Страсти должна уметь доставить господину все возможные наслаждения. Тыуже научилась принимать мужскую плоть в два из трех отверстий твоего тела. Вгареме для тебя не должно быть ни сюрпризов, ни откровений. Ты должна статьсовершенством во всем, Зейнаб! — Он ввел дилдо еще глубже, но тут девушкапопыталась вырваться, и Кариму пришлось одной рукой крепко схватить ее за шею.

— Послушание во всем! — сурово напомнил он.

— Отвратительно! — закричала она. — Омерзительно! Железнаяладонь давила на ее шею, а дилдо вошел в нее уже на всю глубину. Тогда Каримнаполовину извлек его, но лишь затем, чтобы втолкнуть снова. Он начал двигатьигрушкой в резком отчетливом ритме…

Бороться с ним было девушке не под силу. Ей омерзительнобыло то, что делает он с нею, и вдруг, к величайшему своему ужасу, онапочувствовала, как истома наслаждения постепенно охватывает ее напряженноетело. Теперь она сама делала задом встречные движения…

— Ненавижу тебя за это! — воскликнула она, но тело ее ужеизвивалось в пароксизме страсти несмотря на то, что Карим уже извлек игрушку…

— Сам я не люблю подобных забав, — сказал он равнодушно. —Но ты не должна забывать, что я тренирую тебя для калифа, а не для себя. А, какмне известно, Абд-аль-Рахман время от времени предается таким утехам. И когдаон пожелает тебя так, ты должна быть готова его удовлетворить. Дважды в неделютвое тело будет принимать дилдо таким манером, чтобы вполне приготовиться.

Зейнаб не отвечала. Перевернув девушку на спину, Каримувидел, что щеки ее мокры от слез — а ведь она не издала ни стона! Он принялсянежно сцеловывать каждую слезинку, затем ласково заключил ее в объятия. И онане вынесла…

— Как это ужасно! — зарыдала она. Гнев охватил ее, оназакричала:

— Ненавижу тебя! — и принялась изо всех сил молотитькулачками по его груди:

— Ты сделал мне больно!

— С каждым разом боль будет все слабее, — он обхватил еезапястья, лишив возможности драться. — А со временем тело твое настолькорасслабится, что примет дилдо без труда.

Его могучее тело придавило девушку к матрацу, он искал ртомее губы, лишая дыхания, возбуждая еще пущую злость…

— Больно — не больно, наплевать! Не в этом дело?

Это омерзительно! — завизжала она, оскалив в гневе острыезубки, И он потерял контроль над собой… Впился в этот оскаленный рот жгучимпоцелуем. Будь она проклята! Будь проклята! Такой потрясающей женщины во всемсвете не сыщешь — и он любит ее! Но не должен… Не смеет… Не имеет права!

Зейнаб почувствовала, что его напряженный член уперся ей вбедро. Поцелуй становился все нежнее, и злость сама собою улеглась. О, почемуона так любит Карима-аль-Ма-лику? Он же всего-навсего холодный, жестокий ибесчувственный дрессировщик, обучающий ее, словно какое-нибудь животное,удовлетворять чувственный аппетит великого владыки! ..Она прерывисто вздохнула,отвечая на его поцелуи…Все равно! Если Судьба подарила ей столь краткое счастье— что ж, она своего не упустит, она вцепится в него со всею силой! Какаяразница? Такого никогда не было у Сорчи Мак-Дуфф. А у Груочь и подавно никогдане будет!..

Руки Зейнаб обхватили любимого, прижимая его все крепче…Губы ее раскрылись ему навстречу, язык жадно искал встречи… Ладони ее ласкалитело Карима, пальцы запутались в мягких его волосах, пробегали по мускулистойспине, разжигая страсть в его чреслах… Горло все напряглось в безмолвном крике,когда он стал покрывать ее благоухающую шею горячими поцелуями. Склонившись наднею, он принялся играть с ее грудями, покуда они не отяжелели от желания, асоски не превратились в твердые розовые ягодки, словно молящие о поцелуях…Повинуясь их безмолвному, но страстному призыву, губы его сомкнулись вокругодного соска, затем скользнули к другому. Ласки его жадного языка пробудилипотаенную жемчужину страсти меж ее бедер. Зейнаб застонала, когда плоть егожадно скользнула в ее изнывающее от любовной истомы тело.

— Нетерпелива, как всегда! — все же поддразнил он ее. г — Тылишь пробудил мой аппетит. — Ноготки ее скользнули по спине возлюбленного,заставив его содрогнуться всем телом. — Теперь ты прочно сидишь в седле, мойгосподин, — посмотрим,«как удастся тебе скачка. Сладишь ли ты со мною, как стем арабским скакуном, которого ты привез с горных лугов!

Он крепко обхватил ее ногами. Поначалу медленно, а затем всебыстрее и быстрее плоть его вонзалась в ее распаленные недра. Он не зналжалости. Один взрыв, затем другой, третий… Теперь ногти ее беспощадно вонзалисьв его тело, вся она содрогалась, прильнув к нему, пока, наконец, обоих несотрясла сладкая судорога… Опрокинувшись на ложе, он заключил ее в объятия.