Ратибор. Язычник - Юрий Корчевский

Илья же новую идею подал – музыку в трапезной. На торгах скоморохи на инструментах играли за подаяние на потеху публике, и Илья предложил Трифону на постоянную работу самых искусных.

– Дак как узнать-то, кто искусен? – удивился Трифон.

– Я схожу на торг, послушаю. А ты обмозгуй, какие условия скоморохам предложишь.

Трифон засопел: с деньгами он расставался трудно, жадноват был.

– Опять не пойму, мне какая выгода?

– Люди будут приходить к тебе не только брюхо набить, но и развлечься: музыку послушать, самим попеть, а то и поплясать. Народу прибавится, тебе доход. А расходы на музыкантов окупятся.

– А им зачем? Ну, скоморохам?

– Жалованье стабильное, да и зимой в тепле.

– Думаешь, согласятся?

– Стоит одного-двух привлечь, потом отбоя не будет.

Илья Трифона убедил. До сих пор нововведения доход хозяину приносили: постоялый двор известным стал, трапезная всегда полна, кухарки только успевают поворачиваться на поварне.

И Трифон стал подумывать о том, как расширить свое дело. Не купить ли ему еще один постоялый двор неподалеку? Временами, оглядывая свое неузнаваемо изменившееся хозяйство, он благодарил бога за то, что тот свел его с Ильей.

Илья же несколько раз сходил на торг и послушал скоморохов. Не все они владели инструментами, да и со слухом и голосом были нелады. Подавали таким мало, и, задержавшись в одном городе на несколько дней, скоморохи шли в другой – настоящие бродячие музыканты. Но он нашел все-таки, услышал способных: слепой гусляр и вместе с ним – подросток. Подросток играл на гудке, напоминающем скрипку, еще парень пел и играл на сопелке, похожей на флейту. Их и пригласил Илья. Сам провел на постоялый двор, свел с хозяином. Обговаривать условия – не его дело.

Скоморохи на постоялом дворе прижились. Песен они знали множество. Тот, что на сопелке играл, еще и в бубен бил, и получалось что-то вроде маленького оркестра.

В один из дней Илья обратил внимание на посетителя в вышитой рубахе. Он поел скромно – каша с хлебом да пряженцы с рыбой. С Ильи посетитель глаз не сводил.

Илья же старался на него внимания не обращать, но все равно ему неприятно было. Мысль закралась – не соглядатай ли подосланный?

Когда Илья вышел во двор и взялся за топор, чтобы наколоть дров, сзади объявился странный посетитель.

– Не Ратибор ли имя твое? – спросил он.

– Именно так.

Странный человек вздохнул с облегчением:

– Долгонько искать мне тебя пришлось, да сыскал все же.

Илья поиграл топором в руке, но посетитель не подал вида, что испугался.

– Тебе Борг привет передает.

– Он советовал мне до весны не объявляться.

– Знаю. Волхв просил на Коляду в Новгороде объявиться. Люди жреца в городе народ мутят, глядишь – к колядкам созреют. Сила для поддержки нужна, во всеоружии будь.

– Буду.

– Вот и славненько.

Не прощаясь, человек ушел.

Илья наколол дров, аж взопрел весь. Две печи на поварне дрова жрали, как паровоз. Да еще холодать по ночам стало, предвещая наступление осени, и приходилось подтапливать печи в коридоре, чтобы постояльцы не мерзли.

До колядок, которые отмечали 24 декабря, времени было еще много. Дети в этот праздник по домам ходят, колядуют, песни поют, хозяев прославляя, деньги просят. Жрецы же в праздник жертвы идолам на капищах приносят на жертвенных камнях. Язычники дары хранителям святилищ к волхвам на капище приносят, прося обильного урожая и здоровья в семье.

Илья решил в Новгороде быть. Ехать недалеко, тем более зимой санный путь по Волхову проложен. Раз волхв призывает на помощь, стало быть, на победу надеется. А в победе Илья уверен не был. В Новгороде церквей много, стало быть, и паства многочисленна, отпор дать может. Новгород под рукой Киева, и князь с дружиной далеко. Однако новгородцы – народ смелый и решительный, к оружию привычны, любого врага одолеют. К тому же они горды и свободолюбивы, вече избирают, а ежели князь не по нраву придется, так и изгнать могут. Есть о чем задуматься. А с другой стороны, он Макоши помощь обещал – как и волхву, а обещания свои держать надо.

Незаметно в свои права вступила осень. Похолодало, стали облетать листья с деревьев.

Илья с Марьей сходили на торг, прикупили одежду, обувь, и на постоялый двор Илья принес целый узел обновок.

День летел за днем, и однажды утром выпал снег. Народу, как всегда в распутье, поубавилось: все, кто передвигался на подводах, стремились как можно быстрее попасть домой. Ляжет снег – только на санях и проедешь.

Кормчие на судах старались успеть вернуться в родные города до ледостава – по рекам уже снежная каша плыла. Несколько дней ночных морозов – и образуется тонкий ледок, по нему еще пробиться можно. А потом лед окрепнет, и, если не успеет владелец судна в свой порт прибыть да судно на берег вытащить, считай – потерял кораблик. Льдом раздавит его, как яичную скорлупку, и уйдет на дно с товаром.

На постоялый двор ноне ходили местные, и для Ильи служба стала скучной. Местные богатеи норовили отдельный кабинет снять для деловых обедов, пошушукаются и расходятся – деньги шума не любят. Ни драк, ни скандалов.

А потом и морозы ударили, ветер задул, с неба снег посыпался. На несколько недель город почти вымер. У причалов пусто, корабли на суше, как выброшенные киты. Кто на повозках ездил, на сани перешли, да и на тех особо не поездишь: на земле под снегом – замерзшие комья. Потому ждали крепкого льда и зимой передвигались по рекам. Удобно: путь ровный, да и села с городами всегда на берегах рек строили. Вот и выходило, что санный путь по реке – самый короткий и зимой – самый удобный.

Самые смелые из горожан на лед выходили, каблуками сапог по льду били – даже топорами пробовали лед долбить. Коли лед в пядь толщиной, по нему можно на груженых санях ехать. Да и за много лет ездовые изучили, где на реках ключи бьют. Этих мест стороной держаться надо: там лед всегда тонкий, каждую зиму лошади и люди тонули, особливо если не местные.

Надежнее всего – по проторенному пути, по санному следу. Лошадь попоной заботливо укрыта, ездовой закутался в овчинный тулуп до пят, на ногах – валенки, на голове – шапка из волчьей или, кто побогаче, лисьей шкуры. И никакой мороз ему нипочем. Одна забота у него – лишь бы метель след санный не замела. Тогда беда: в промоину угодить можно или на пологий берег выбраться и заблудиться. А волки зимой злые, в стаи сбиваются. Одинокие сани – лошадь и человек – для них добыча легкая. Потому ездовые в обозы и сбивались – отбиваться от зверья или лихих людей легче. Зачастую по вечерам они ехали со смоляными факелами, поскольку зверь – он огня боится.

Как санное движение наладилось, постоялый двор опять заполнился. Прислуга лошадей в стойла заводила, а озябшие, с красными от ветра и мороза лицами ездовые садились к печке спиной, заказывали горячего сбитня да бульона куриного и отогревались. Уж потом ужинать садились. Без отогрева никак – замерзшие руки ложку не держали. Ели утром и вечером: тратить дневное время на обед – непозволительная роскошь, зимний день и так короток.