Корабли-призраки. Подвиг и трагедия арктических конвоев Второй мировой - Уильям Жеру

Сколько раз увидишь его,

Столько раз его и убей!

В феврале 1943 года советские войска освободили Курск, а в июле произошла Курская битва – крупнейшее танковое сражение в истории, закончившееся победой Красной армии. После этого немцы оставили Харьков, затем Смоленск. К тому времени американцы и британцы захватили Сицилию и вторглись в континентальную Италию, но Сталин написал Черчиллю, что «военные действия в Средиземноморье не заменят открытия второго фронта во Франции». Даже после вторжения союзников в Италию почти половина боевых частей Германии продолжала сражаться на Восточном фронте.

Наступающая Красная армия как никогда нуждалась в снабжении. В октябре 1943 года Черчилль написал Сталину, что отправка больших арктических конвоев возобновится, как только закончится полярная ночь. Чтобы обезопасить себя, британский премьер добавил, что непредвиденные обстоятельства могут вынудить союзников изменить планы. Он сказал, что Сталину следует считать возобновление конвоев не обязательством, «а заявлением о серьезных и искренних намерениях» союзников. Сталин ответил, что сообщение Черчилля «обесценивается заявлением о том, что намерение направить в СССР северные конвои не является ни обязательством, ни соглашением, а всего лишь заявлением, от которого… британская сторона может в любой момент отказаться, не считаясь с тем, как это отразится на советских армиях, находящихся на фронте». Черчилль переправил послание Сталина Рузвельту, снабдив его комментарием: «Получил от Дяди Джо телеграмму о русских конвоях, которая, как Вы наверняка заметите, не слишком соответствует тому, чего ожидаешь от джентльмена, ради которого мы готовы заняться обременительным, беспрецедентным и затратным делом».

* * *

Сэр Дадли Паунд скончался 21 октября 1943 года. Месяцем ранее он перенес инсульт и ушел в отставку с поста Первого морского лорда Адмиралтейства. За долгие годы службы Паунда удостоили не только погребальной процессии, в составе которой по улицам Центрального Лондона прошел его друг Черчилль, но и торжественной панихиды в Вестминстерском аббатстве. Пока шла погребальная служба, британская авиация патрулировала небо над центром Лондона. Прах Паунда захоронили в море. Официальной причиной смерти Первого морского лорда стала опухоль мозга, но в газете Manchester Guardian его назвали последней жертвой конвоя PQ-17. Впоследствии Черчилль охарактеризовал решение Паунда распустить конвой как «опрометчивое», а среди синонимов этого слова есть и «необдуманное», и «поспешное». Не ссылаясь на факты, Черчилль допустил, что Паунд распустил конвой, потому что не хотел рисковать американскими военными кораблями, которые временно находились под его командованием в составе эскорта. Черчилль написал, что никогда не обсуждал с Паундом конвой PQ-17, и предположил, что ошибкой было решение позволить шести эсминцам коммандера Брума покинуть торговые суда и уйти вместе с крейсерами. Брать на себя ответственность за случившееся с конвоем Черчилль не стал.

* * *

В ноябре 1943 года Сталин наконец согласился принять участие в трехсторонней встрече с Рузвельтом и Черчиллем в Тегеране, чтобы обсудить совместную стратегию ведения войны. Рузвельт по-прежнему полагал, что сумеет наладить продуктивное взаимодействие со Сталиным, если окажется с ним лицом к лицу. «Я придаю большую важность личным и близким беседам с Вами и Черчиллем, и так будет и дальше, – написал президент Сталину в преддверии конференции, – ведь от них во многом зависит надежда на будущее всего мира». На конференции Рузвельт тайно проводил переговоры тет-а-тет со Сталиным, но Черчилля заверил, что не делал этого. На одной из таких встреч Рузвельт сказал Сталину, что не возражает, чтобы СССР сохранил контроль над Прибалтикой и частью Польши, но реалии американской политики не позволяют ему заявить об этом публично. Президент также сообщил Сталину, что хочет распада Британской империи. Впоследствии Рузвельт заявил, что они со Сталиным «говорили как мужчины и братья». По ходу конференции Рузвельт и Сталин все больше вживались в роль лидеров двух великих держав, обсуждая судьбу послевоенного мира, а Черчилль все сильнее чувствовал себя лишним.

Рузвельт и Черчилль покинули Тегеран, взяв со Сталина обязательство, что СССР объявит войну Японии, как только немцы будут разбиты. Они обещали Сталину, что наконец откроют второй фронт весной 1944 года, высадив морской десант во Франции, – и сдержали свое слово. 6 июня 1944 года – в «день Д» – более 600 000 американских, британских и канадских солдат высадилось на побережье Нормандии. Коммодор конвоя PQ-17 Джек Даудинг руководил транспортировкой войск с британской стороны. Десантная группа считалась большой даже по стандартам Восточного фронта, и Сталин был доволен. Он отправил Рузвельту серебряную рамку со своей фотографией, на которой был запечатлен в форме, с наградами. Снимок был подписан: «Президенту Франклину Д. Рузвельту в память о дне высадки союзных американской и британской освободительных армий в Северной Франции. От его друга Иосифа Сталина, 6 июня 1944 года».

Эти теплые слова вступали в противоречие с разногласиями, которые постепенно раскалывали Большую тройку. Некоторые советники Рузвельта предупреждали его, что СССР, изгоняя немцев, создает в Восточной Европе оккупационную зону. Уильям Буллит, бывший посол США в СССР, сказал Рузвельту, что есть только один способ остановить наступление Красной армии в Европе – поставить у нее на пути американские войска. «Добиться мира по завершении этой войны будет не менее сложно, чем добиться победы в ней», – сказал Буллит. Действующий посол США в СССР Аверелл Гарриман замечал, что советская сторона стала все чаще отказываться сотрудничать даже по мелочам. Так, русские интернировали американских летчиков, которые, выработав топливо, сажали свои бомбардировщики на советской территории после налетов на Японию и Китай. Сталин по-прежнему не пускал американских советников на советские базы и заводы, хотя к 1943 году более 5000 консультантов из СССР наблюдало за производством всего подряд, от самолетов до тральщиков, в США. Советы заказывали поставки по ленд-лизу, которые явно не могли быть отправлены до окончания войны, и это вызывало подозрения в том, что они накапливали американское оружие, чтобы в будущем, возможно, применить его против американской армии[40]. В начале 1944 года Гарриман сказал Черчиллю: «Русский медведь многого просит, но кусает руку, которая его кормит».

Растущее взаимное недоверие СССР и западных союзников остро ощущалось в Мурманске и Архангельске. Сотрудники НКВД оборудовали столовую в архангельской гостинице «Интурист» зеркалами и микрофонами, чтобы не упустить ни единого слова или взгляда обедающих представителей союзных держав. Моряк американского торгового флота, купивший ноты Симфонии № 7 Шостаковича в музыкальном магазине Архангельска, очень удивился, когда их конфисковали советские караульные на пристани. Ноты вернули, лишь удостоверившись, что в них нет тайных зашифрованных посланий. Сталин отказал Черчиллю в просьбе увеличить количество представителей британских ВМС в Мурманске и Архангельске, сказав, что британским офицерам, которые уже находятся на севере России, и так нечем заняться, кроме слежки за Советской армией.

На самом деле обе стороны постоянно собирали разведданные в портах, хотя их методы часто бывали довольно неуклюжими. Двоих офицеров ВМС США отправили на советский эсминец с «миссией доброй воли», дав им с собой бутылку водки и велев разузнать как можно больше о советском Северном флоте. На судне их встретил комиссар с собственной бутылкой водки. Не успели гости попытаться развязать ему язык парой тостов, как комиссар скороговоркой произнес три тоста и спросил, каким радиусом действия обладает новейший американский радар. Официальные инспекции советских кораблей союзными офицерами часто предварялись распитием водки: пили за корабль, за второй фронт, за Великую Отечественную войну и «за все остальное, включая корабельного кота», как писал Кемп Толли. «Отказ [выпить] приравнивался к смертельному оскорблению, – добавлял он. – Только после этого инспекция продолжалась, но все было как в тумане».

Советским и союзным чиновникам на севере России не оставалось ничего, кроме как работать вместе, и нередко между ними «завязывалась дружба», как выразился один отставной офицер советского флота. Но чаще они питали друг к другу неприязнь, которая порой принимала странные формы. Русские упорно преподносили в подарок высокопоставленным представителям союзников, срок командировки которых подходил к концу, живых северных оленей. Ни один из чиновников не мечтал об олене, которого Толли называл «злобным, полудиким зверем размером с корову», отличающимся при этом упрямым нравом. Но русские утверждали, что оленей дарят, отдавая должное давней традиции, поэтому одариваемые чувствовали себя обязанными принимать животных во избежание дипломатических скандалов. Толли подозревал, что никакой такой традиции не существовало, а дарили оленей смеха ради, чтобы досадить западным чиновникам, которые не нравились русским.

Один британский адмирал неохотно принял в дар оленя в Мурманске и погрузил его на эсминец для транспортировки