Убивая Еву: это случится не завтра - Люк Дженнингс

– А вы не скучаете? По всем этим воспоминаниям?

– Картины как дети. Хорошо, когда они в доме есть, но чтобы не всегда.

Ричард возвращается с бокалом, наполняет его и протягивает Еве.

– Можно тебя на пару слов? Пять минут.

Ева кивает. Делает полуоборот, но Аманда уже ушла.

– Позволь представить тебе нашу дочь, – говорит Ричард.

У Хлои Эдвардс длинные ресницы и материнская фигура.

– Ты работаешь с папой? – спрашивает она, когда ее отец отходит в сторону. – Круто! Мы с мамой ни разу не встречались с его шпионами, так что прости, если я выгляжу немного как фанат. И у тебя наверняка в сумке пистолет.

– Наверняка, – улыбается Ева.

– Хотя, кстати, одного я видела. В смысле, одного шпиона.

– Я его знаю?

– Если знаешь, тебе повезло. Мы тогда жили в своем доме в Сен-Реми-де-Прованс. Мама не то писала этюды, не то занималась шопингом, не то еще что-то, и он пришел к нам на обед. Такой, довольно немолодой. Русский. Убийственно крутой. Боже мой. Я о нем мечтала.

– Сколько тебе было лет?

– Лет пятнадцать. Не помню, как его звали. Да и потом, наверняка имя было фейковым, да?

– Не обязательно. А на картине – это ты? В соломенной шляпе?

– Боюсь, да. Вот бы ее кто-нибудь купил и увез отсюда.

– Правда?

– Ну это, сама видишь. Типа, белая девочка на каникулах.

– Но иметь дом в Провансе совсем неплохо.

– В общем, да. Жара, запах лаванды. Вот это вот всё. Но я не слишком гожусь для богатеньких парижских мальчиков в шортах «Вильбрекен».

– Предпочитаешь крутых русских?

– Еще бы!

– Тогда нужно идти по стопам отца. Там таких до фига.

– Он говорит, для шпионки я слишком гламурная. Типа, нужно выглядеть простецки. Идешь по улице, а тебя никто не замечает.

Ева улыбается.

– Вроде меня?

– Нет, нет, нет. Я не хотела сказать…

– Да неважно. Я просто поддразниваю. Но твой отец прав. У тебя потрясающая внешность, и тебе следует этим пользоваться.

Хлоя отвечает ухмылкой.

– Ты хорошая. Мы можем с тобой и дальше общаться? Папа всегда твердит, что надо поддерживать связи с правильными людьми. – Она протягивает Еве визитку с именем, телефоном и черепом с костями.

– Не уверена, что я из правильных людей, но спасибо. Ты учишься?

– Хочу поступить в драматическую школу. Перед Новым годом прослушивание.

– Тогда удачи!

Сквозь толпу гостей продирается Ричард и хлопает дочь по заднице.

– Вали отсюда, дорогуша. Мне надо сказать Еве пару слов.

Хлоя закатывает глаза, а Ева вслед за Ричардом выходит из дома.

Магазин медицинских товаров фирмы «Уитлок и Джонс» – один из старейших на Уэлбек-стрит в центре Лондона. Фирма известна своим тактом по отношению к клиентам, даже если их запросы весьма деликатны. Для продавца по имени Колин Дай этот день выдался длинным. Магазин обслуживает многих частных специалистов, владеющих собственными хорошо оборудованными кабинетами по Харли-стрит и Уимпоул-стрит, и Колин узнает в лицо многих медсестер, заглядывающих к ним в магазин, чтобы пополнить запасы своих работодателей. Со многими из них за два года, что здесь работает, он успел познакомиться, и они всегда рады поприкалываться вместе с ним. Одной его фамилии[47] уже хватает, чтобы поржать.

Женщина, которая сейчас подошла к прилавку и глазеет на манекены с бандажом и поясничными опорами, Колину не знакома, но вот ее тип – очень знакомый. Консервативный макияж, практичная обувь, не то чтобы красотка, но в целом – живой, нормальный вид.

– Чем могу помочь? – интересуется он. В ответ она подает ему листок, исписанный от руки. Комплект для забора крови, кровоостанавливающий зажим, контейнер для использованных острых предметов, упаковка крупных презервативов.

– Планируете вечеринку?

– Простите? – Она внимательно смотрит на него. Тяжелые очки не в силах скрыть небольшое косоглазие, но в остальном, заключает Дай, не ужас-ужас.

– Сами знаете, что в таких случаях говорят, – он указывает на бейджик, – Live and Let Die[48].

– У вас есть всё, что в списке?

– Дайте мне пару минут.

Когда он возвращается, она стоит точно в той же позе.

– Боюсь, презервативы только в стандартном исполнении. Это проблема?

– Они растягиваются?

Он улыбается.

– Насколько подсказывает мой опыт, да.

Она награждает Колина взглядом одного глаза – другой в это время смотрит через его плечо – и расплачивается наличными.

Он опускает чек в фирменный пакет «Уитлок и Джонс».

– Возможно, еще увидимся. Ведь знаете, как говорят? Умрем, но не сейчас[49].

– На самом деле никто так не говорит. Козел.

Ева вслед за Ричардом выходит из галереи на берег, и они спускаются к причалу, где пришвартованы шлюпки и катера. Сейчас отлив, и пристань под ногами слегка покачивается. Легкий запах тины и водорослей. Медленный скрип причальных цепей – они то поднимаются из воды, то погружаются обратно. На улице довольно прохладно, но Ричард, похоже, не обращает на это никакого внимания.

– Твоя дочь великолепна.

– Правда? Рад, что она тебе понравилась.

– Да, понравилась. – Река рябит от бриза. – В московском метро меня хотел убить профессиональный киллер. Если бы не ФСБ, я была бы уже мертва.

– Я слышал об этом от Ланса. Он говорит, тебя забрали на Лубянку.

– Это так.

– Мне жаль, Ева. Представляю, какого ужаса ты натерпелась.

– Да, это был кошмар. Но виновата целиком и полностью я сама, ведь именно я настояла на том, чтобы ехать в Москву.

Ричард отводит глаза.

– Сейчас это уже неважно. Расскажи подробнее, что именно произошло.

Ева рассказывает. Метро, Лубянка, беседа с Тихомировым.

Она заканчивает историю, но Ричард никак не комментирует услышанное. Кажется, будто его внезапно очень заинтересовала одна из пришвартованных у причала лодок.