Милый дом - Тилли Коул

никакая трейлерная дрянь этому не помешает. Это было обговорено много лет назад. – Ее холодные глаза пугали. – Я всегда получаю то, что хочу, дорогая. Запомни это.

– Я не помолвлен с Шел и никогда не буду! К черту ваше долбаное состояние, я не хочу иметь с ним ничего общего!

Ромео схватил меня за руку и потянул к двери. Я видела, как его мать несется за нами. Когда Роум повернулся посмотреть, что привлекло мое внимание, она замахнулась рукой и ударила сына по лицу. Характерный звук соприкосновения кожи с кожей заставил меня вскрикнуть и прикрыть рот ладонью.

– Неблагодарное дитя! Да как смеешь говорить с нами подобным образом после всего, что мы тебе дали? Ты худшее, что случалось с этой проклятой семьей, неблагодарный кусок дерьма! Ты специально никогда ничего не делаешь правильно, верно? Постоянно все портишь, но, притащив эту девку в нашу жизнь, ты переплюнул сам себя, – взвизгнула она, тыча пальцем мне в лицо.

– Возьми свои слова обратно, – процедил Ромео сквозь стиснутые зубы, закрывая меня своим широким телом.

Миссис Принс вскинула ладони с покрытыми красным маникюром ногтями ко рту и фыркнула.

– Или что, Ромео? Ударишь меня, свою мамочку? Поднимешь руку на женщину?

– Довольно! – рявкнул отец Ромео, и в комнате воцарилась тишина. Он подошел к сыну и, схватив его за воротник рубашки, притянул к себе. Ромео спокойно позволил ему это сделать, потупив взгляд.

– Если еще раз так заговоришь с мамой, я тебя прикончу. Здесь больше нечего обсуждать. Перестань трахать девчонку и прими то, что происходит. Твоя единственная долбаная цель в этой жизни – выполнять то, что мы говорим, исполнять долг семьи Принс! Так дерзай! И перестань вести себя как тупоголовый ублюдок! – Его голос был низким и зловещим, требующим от Ромео абсолютного повиновения.

Мистер Принс толкнул Ромео обратно ко мне, и мне пришлось напрячься, чтобы не упасть на пол. Ромео выпрямился и приобнял руками мое лицо, проверяя, все ли со мной в порядке. Но нет. И я не думала, что после таких отвратительных нападок это могло быть возможно. Роум увидел отражение моей боли и со стоном стиснул меня в объятиях.

Его худший кошмар только что стал явью.

Затем он повернулся к родителям.

– Я с вами покончил. Я выбираю Молли. Я выбираю больше не существовать в такой долбаной жизни. Господи Иисусе! Что еще ты можешь мне сделать?! Вы худшие из людей, которых я когда-либо знал. Я твой единственный сын, но ты терпеть меня не можешь. – Он сделал шаг вперед, умоляя родителей выслушать его. – Ты хоть когда-нибудь любил меня? Чувствовал хоть что-то ко мне?

Мистер и миссис Принс переглянулись и расхохотались, их смех эхом разнесся по просторному залу. Я убедилась, что только что стала свидетелем воплощения чистого зла.

Отец Ромео шагнул вперед.

– Как кто-то может тебя любить? Как можно любить камень в ботинке? Ты одно сплошное разочарование. Но ты исполнишь свой долг перед этой семьей, несмотря ни на что. Мы найдем способ заставить тебя образумиться, попомни мои слова.

Шелли заерзала на диване, не в силах скрыть своего смущения от всей этой сцены. По крайней мере, она не казалась жаждущей мщения, как его родители, скорее напоминала глуповатую пешку в их игре.

Ромео взял меня за руку и сжал мои пальцы так сильно, что я чуть не вскрикнула.

– Мы уезжаем. Самое большое разочарование в вашей жизни покидает вас навсегда.

Ромео потянул меня за собой. Я рискнула оглянуться через плечо и увидела необузданную ярость на лицах его родителей.

– Вернись сюда, мальчишка! Это еще не конец! – закричал мистер Принс, но Ромео не остановился. У меня возникло подозрение, что мы только что подкинули дров в очень опасное пламя.

Прорвавшись через двери, Ромео потащил меня к пикапу. Он открыл дверцу автомобиля и практически швырнул меня внутрь. Я наблюдала, как он прыгнул рядом и выкрутил колеса, отъезжая от подъездной дорожки.

Капли воды оросили мои бледные руки, которые покоились на бедрах. Когда я подняла дрожащие пальцы к лицу, я обнаружила, что из моих глаз льются слезы, смешиваясь с черной тушью. Ромео излучал напряжение. Он ни разу не взглянул на меня, пока я медленно погружалась в отчаяние на мягкой черной кожаной обивке.

– Ромео… – прошептала я.

– Не сейчас. Господи! Просто… посиди молча… – рявкнул он, зажмурив глаза от страданий.

Я дернулась и прижалась к окну, подальше от его гнева.

Он предупреждал меня, Элли предупреждала. Я же не слушала, игнорируя истинное положение дел. Я видела нападение его отца, но даже не думала, что Ромео с этим жил. Терпел годы жестокости и насилия.

Я вжалась плечом в дверцу машины, когда Ромео резко повернул направо. Я поняла, что мы направляемся к ручью. Мне же хотелось домой. Я хотела забыть этот вечер и решить, что, черт возьми, делать дальше.

Когда показался тихий ручей, который во мраке сумерек отливал серебром, я удивилась, что мы не остановились.

Мы проехали еще около мили, пробираясь среди хлопковых полей, когда в поле зрения показался небольшой одноэтажный бревенчатый домик. Пикап резко затормозил, Ромео рывком распахнул дверцу автомобиля и ворвался в дом, где загорелся тусклый свет. Последовали грохот и треск.

Я неподвижно сидела в «Додже». Мне не хотелось заходить внутрь. Впервые в жизни вспышка Ромео напугала меня. Я не верила, что он может причинить мне боль, но рядом с ним прямо сейчас мне не хотелось находиться. Он был более непредсказуем, чем я когда-либо видела его раньше.

Я прислонилась головой к холодному стеклу, уставившись на миллионы звезд на темном небе. Я всегда чувствовала себя маленькой и незначительной в необъятной вселенной. Вот только не сегодня. Какими бы мелкими ни казались наши проблемы в общей картине мира, я не могла не прокручивать снова и снова то, что произошло всего несколько минут назад.

Боже мой, я никогда не видела ничего подобного.

Принсы ненавидели Роума. Собственные родители искренне ненавидели сына и, казалось, чуть ли не гордились этим фактом. Они били его, угрожали ему и морально уничтожали.

Как он справлялся с этим всю свою жизнь?

Возможно, мне было трудно после потери семьи, но я знала любовь, безусловную любовь. Со мной никогда не обращались плохо. Жизнь Ромео, должно быть, была сущим адом.

Меня захватило чувство вины, стоило мне подумать о том, что бесконечные недели он помогал мне, повторяя, что я храбрая и сильная, уговаривая меня выбраться из моей раковины. Вот только именно его сила вдохновила меня. А сейчас