Ленин. Дорисованный портрет - Сергей Кремлев

Да, теперь, когда всё в европейском «доме» смешалось, можно было не спешить и осмотреться.

Но тут навалились неприятности с австрийской полицией — 7 августа в Ленине заподозривают русского шпиона и в его квартире в Поронине производят обыск, а затем обязывают явится в жандармерию уездного городка Новый Тарг. 8 августа 1914 года Ленина в Новом Тарге арестовывают и заключают в местную тюрьму. На вопрос о роде занятий он представляется корреспондентом и сотрудником издающейся в русской столице газеты «Правда» и сообщает, что двадцать лет состоит членом РСДРП.

В русских газетах появились сообщения об аресте Ленина, а далее события разворачивались так…

В отличие от провалившегося наступления русских войск в Восточной Пруссии, на галицийском Юго-Западном фронте русские армии получили успех, Краков же был от линии фронта недалеко. И Департамент полиции сообщил командующему фронтом генералу Алексееву, что, по сведениям министерства внутренних дел, в краковской тюрьме может содержаться В. И. Ульянов, более известный как Ленин. Циркуляр уведомлял, что разыскиваемый полицией Ленин является выдающимся представителем РСДРП, «имеет за собой долголетнее революционное прошлое, состоит членом ЦК партии и создателем отдельного течения партии». Соответственно, Департамент полиции просил Алексеева в случае взятия Кракова «не отказать в распоряжении об аресте Ленина и препровождении его в распоряжение Петроградского градоначальства»[160].

Конечно, обо всём этом в Поронине известно не было, но, так или иначе, Ленина надо было выручать. Эта история достаточно подробно описана Крупской, я же сейчас сообщу из её воспоминаний одно… Хотя хлопотали за Ленина многие, решающую роль сыграло, пожалуй, обращение к австрийскому министру полиции видных австрийских социал-демократов, депутатов парламента Виктора Адлера из Вены и Германа Диаманда из Львова, которые знали Ленина как члена Международного социалистического бюро. 19 августа Владимир Ильич был освобождён и вскоре добился разрешения на выезд из австрийской Польши в нейтральную Швейцарию.

Так вот, Крупская пишет, что хлопотавший за Ленина в Вене Рязанов возил его к Адлеру, и Адлер передавал свой разговор с министром австрийской полиции.

— Уверены ли вы, что Ульянов — враг царского правительства? — спросил министр.

— О да! — ответил Адлер. — Более заклятый враг, чем ваше превосходительство…

Во время войны Виктор Адлер (1952–1918) занимал центристскую позицию, в 1918 году после установления в Австрии республики был одно время министром иностранных дел. Но это так, к слову. Главное — он помог вытянуть Ленина из австрийской кутузки, за что ему и спасибо!

В Кракове, однако, пришлось задержаться… Незадолго до войны у тёщи Ленина, Елизаветы Васильевны, в Новочеркасске умерла сестра, которая завещала ей 4 тысячи рублей, скопленных за 30 лет учительства. Деньги лежали в краковском банке, и их надо было вызволить. Венский маклер по военному времени взял за услугу половину суммы, остальное же составило тот «капитал», который очень пригодился Ульяновым в следующие годы в Швейцарии.

Уж не знаю, были ли осведомлены об этом «новочеркасском золоте» обвинители Ленина в реальном масштабе времени — в 1917 году, а вот нынешние клеветники и распространители лжи о «германском золоте» Ленина могут прочесть о нём в первом томе пятитомника воспоминаний о Ленине издания 1984 года на странице 396-й…

5 СЕНТЯБРЯ 1914 года Ульяновы приехали в Берн и начали устраиваться — в который уже раз. Позади были двадцать лет борьбы, впереди неопределённость как политическая, так и житейская. Но постепенно всё стало проясняться. 14 ноября 1914 года Ленин писал в Петроград (так теперь стал называться Петербург) Анне Ильиничне:

«В деньгах я сейчас не нуждаюсь (вот оно, германское-то золотишко! — С. К.). Пленение моё было совсем короткое, 12 дней всего, и очень скоро я получил особые льготы, вообще отсидка была совсем лёгонькая, условия и обращение хорошие. Теперь понемногу осмотрелся и устроился здесь. Живём в двух меблированных комнатах (нет, золотишко ещё, похоже, не пришло. — С. К.), очень хороших (нет, похоже, всё-таки пришло. — С. К.), обедаем в ближней столовке (нет, не пришло. — С. К.).

Надя чувствует себя здоровой, Е. В. (тёща. — С. К.) тоже, хотя состарилась уже очень. Я кончил статью для словаря Граната (о Марксе) и посылаю ему её на днях. Пришлось только бросить часть (бо́льшую, почти всё) книг в Галиции, боюсь очень за их судьбу…»[161]

Так обстояли дела житейские. Насчёт книг Ленин боялся, к слову, не зря — книги пропали.

Но в том же письме сестре Ленин касается и политической ситуации:

«Печально очень наблюдать рост шовинизма в разных странах и такие изменнические поступки как немецких (да и не одних немецких) марксистов или якобы-марксистов… Вполне понятно, что либералы опять хвалят Плеханова: он заслужил вполне это позорное наказание»[162].

Да, с началом войны практически все европейские социал-демократии полностью забыли о лозунге «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и не просто поддержали свои правительства, но и развернули шовинистическую, то есть крайнюю националистическую пропаганду. Решения Базельского конгресса и Базельский манифест были сразу же забыты. Вожди II Интернационала сделали поворот «Все вдруг!» от интернационализма к шовинизму так быстро и дружно, что никакого иного объяснения, кроме продажности, в голову не приходит.

Не знаю, когда и как тот или иной «вождь» конкретно стал ренегатом и из марксиста превратился в «агента влияния» Капитала в рабочем движении, да и не очень-то это интересно. Однако предали все они за те или иные «тридцать сребреников». Во время войны и после войны многие «вожди» в тот или иной момент входили в буржуазные правительства и почти все призывали кару на Советскую Россию Ленина, а Эдуард Бернштейн способствовал распространению басен о получении Лениным «субсидий из германского Генштаба».

Вот уж, что называется, с больной головы да на здоровую… Ведь честность, здравость и последовательность мысли в том идейно-эмоциональном кавардаке, который воцарился в умах, сохранил с началом войны только Ленин!

Обзор русской охранки сообщал тогда:

«Если прежде вожди — ветераны российской социал-демократии, Плеханов и Ленин, находились между собой в блоке, составляя центр в партии, хотя и принадлежали первый к меньшевикам-партийцам, а второй к большевикам, то с открытием военных действий по взглядам своим на отношение русской социал-демократии к войне они сделались настоящими антиподами, причём рассуждения по сему предмету „неудержимого революционера“ Ленина Плеханов называет „грёзо-фарсом“, а руководимая Лениным газета „Социал-демократ“ называет в свою очередь соображения Плеханова по тому же вопросу „софизмами“ и „смешными нелепостями“.