Алая Вуаль - Шелби Махёрин

изменить его мнение, доказать, что я способная, компетентная и сильная, но сейчас…Я пожимаю плечами, перенимая у него его дьявольский настрой, и оглядываюсь вокруг него в театр.

— Я не даю никаких обещаний. Маленький дождь еще никого не убивал, и я не заинтересована в том, чтобы помочь вам сделать… что бы вы ни привели меня сюда.

— Не стоит искушать Смерть в этом месте, Селия. Она может ответить.

— Во что бы то ни стало, расскажите мне больше. Вы даже не представляете, как я хочу не заходить внутрь.

Он долго смотрит на меня — выражение его лица непостижимо, расчетливо, — прежде чем его губы изгибаются в очередной жестокой улыбке. На мгновение я начинаю бояться, что переиграла — он может заставить меня войти в дом, в конце концов, может заставить меня сделать все, что он захочет, — но затем он наклоняет голову.

— Очень хорошо, — говорит он. — Я — нежить, и поэтому одной ногой нахожусь как в царстве живых, так и в царстве мертвых. Каждая из них взывает ко мне. Каждый служит другому. Когда я наслаждаюсь теплом живых — когда я пирую на их крови, — я держу в руках холодную смерть. Ты понимаешь?

Любой ответ, который я могла бы дать, застревает у меня в горле. Это совсем не то, чего я ожидала, и намного больше того, с чем я могу справиться. Каждый из них взывает ко мне. Каждый служит другому.

— Нет, не понимаю, — говорю я, настороженно глядя на него. — Я вообще ничего не понимаю.

— Думаю, да. — Он отталкивается от двери и приближается ко мне, засунув руки в карманы. — Однако всегда есть места — прорехи в ткани между мирами, — где Смерть проскальзывает и задерживается, и L'ange de la Mort — одно из них. Многие умерли здесь.

— Это должно облегчить процесс…

— Какой процесс?

— Процесс вызова призрака.

Глава 18

Нож в Вуали

Я отступаю на шаг, мои глаза расширены, а руки холодны.

— Я же сказала, что не могу…

— Я потратил последние двадцать четыре часа на то, чтобы прочесать этот остров в поисках любого другого объяснения, и все — все, вплоть до последней поганкой, — осталось таким же, как и два дня назад. — Он следит за моими шагами с жестким, решительным блеском в глазах. — Все, кроме тебя. Вуаль истончилась с твоим появлением. Я почувствовал это тогда, и снова почувствовал сегодня вечером. Не хочешь объяснить?

Вуаль истончилась, когда ты приехала.

Мне не нравится, как это звучит. Совсем не нравится.

Требовать ответов — это одно, а вот применять их на практике — совсем другое.

По позвоночнику пробегает ощущение беспокойства, и я смотрю то налево, то направо сквозь дождь, готовая бежать, если это позволит избежать такого резкого поворота в нашем разговоре. Он, конечно, погонится за мной, но мое бегство может отвлечь его. И уж точно уведет меня подальше от этого — этого разрыва в ткани между мирами. Михаль уже одной ногой в стране мертвых — насколько я понимаю, он может следовать за ней прямо в Ад. Я не буду принимать в этом никакого участия. Я не стану вызывать призрака.

Словно прочитав мои мысли, он медленно качает головой, его голос становится низким.

— Никогда не убегай от вампира.

Слишком поздно.

Подняв подол, я бросаюсь за проходящей мимо парой и мчусь к ближайшему магазину — причудливому флеристу из крашеного кирпича с букетами золотых роз на витрине. Конечно, Михаль не может существовать в таком веселом месте. Конечно, мы не можем вызывать призраков на глазах у симпатичной цветочницы, которая уже приподнялась на цыпочки, чтобы понаблюдать за нами…

Холодные руки хватают меня сзади, и прежде чем я успеваю вскрикнуть, Михаль обхватывает меня за талию невероятно твердыми руками, поднимая с ног и взваливая на плечо. Дыхание вырывается из моих легких.

— Отпусти ме… — Задыхаясь, я бьюсь о его бедра, колочу кулаками по спине, но это похоже на схватку с горой. Его тело тверже камня. — Отпусти меня! Как ты смеешь…? Отцепись от меня, ты… ты, отвратительная пиявка!

— Кажется, мы начали не с той ноги, дорогая. — Его локоть упирается мне в колени — адамантиновый47, несокрушимый, — и он несет меня обратно в театр. Когда я выпрямляюсь, целясь ему в ухо, он легко ловит мой кулак и зажимает его в своей руке. — Позвольте нам начать все сначала. Я задам тебе вопрос, а ты ответишь. Больше никаких игр и лжи. — Он дергает меня за захваченную руку, и я падаю в его объятия. Его лицо, его зубы нависают слишком близко. Я отшатываюсь от него, но он все равно наклоняется ближе, так близко, что я вижу дождь на его ресницах и тени под глазами. — Никогда больше не убегай от меня, — дышит он, уже не улыбаясь, а смертельно серьезно.

Распахнув двери театра, он ставит меня на ноги.

Я тут же скрываюсь за одним из постаментов в фойе. Мраморный бюст прекрасной женщины смотрит мне вслед, прежде чем Михаль со зловещим грохотом закрывает двери и наступает полная темнота. Здесь нет свечей. Здесь нет света.

Паника впивается мне в горло.

Только не это.

— М-Михаль. — Мои пальцы вслепую ищут бюст, что-то, что поможет мне закрепиться в комнате. — Можем ли мы… можем ли мы… пожалуйста, зажечь…

Свет мгновенно вспыхивает слева от меня, освещая Михаля рядом со статуей в натуральную величину; эта статуя поднимает канделябр над своей сладострастной фигурой, полуодетая в струящиеся одежды из обсидиана. Михаль с любопытством наклоняет голову и задувает спичку в своей руке.

— Ты боишься темноты, Селия Трамбле?

— Нет. — Я тяжело выдыхаю, вглядываясь в высокие потолки и позолоченные грани комнаты. Дюжина других бюстов выстроилась вдоль стен внушительным полукругом. Королевская семья. Два в конце с большими кошачьими глазами кажутся остро знакомыми, как и тот, что прямо рядом со мной. Скульптор, должно быть, был отчасти ведьмой: ни один обычный художник не смог бы так точно передать угрозу в глазах Михаля. Я снова поворачиваюсь к ее подобию. — Я же говорила вам — я не вампир, поэтому не могу видеть в темноте.

— И это все?

Мои пальцы соскальзывают с бюста, оставляя следы на ее пыльном лице.

— Да.

— Тогда почему у тебя сердце колотится?

— Это не…

Он мгновенно появляется передо мной и хватает мое запястье, его пальцы обвиваются вокруг него. Они прижимаются к дикому биению моего пульса.

— Я слышу его через всю комнату, питомец. Звук оглушительный. — Когда я застываю от его прикосновения,