Чужое имя. Тайна королевского приюта для детей - Джастин Коуэн

филиал школы домашнего хозяйства при госпитале. Там ей предстояло получить жесткую подготовку в области «современного домохозяйства»: научиться стирать и готовить. Хотя она больше не будет находиться в стенах госпиталя, но останется в изоляции от мира, ей будет запрещено покидать территорию, за исключением церковной службы или особых поручений. Когда подготовка закончится, ее поместят в чью-то семью в качестве горничной или поварихи.

В течение двухсот лет девочки вроде Дороти проходили курсы обучения на домашних служанок, а мальчики становились моряками либо рабочими. Иногда бывали исключения: некоторых девушек могли обучать на модисток[83] или продавщиц дамских товаров, а мальчики, у которых в целом был более широкий выбор, могли становиться сыроделами, мясниками или кузнецами. Условия для подмастерьев согласовывались с госпиталем, и они были похожи на средневековые договоры об отдаче в ученичество: мастера обеспечивали подготовку, кров, еду и одежду в обмен на дешевый труд. Найденышей назначали в подмастерья только к протестантам, и их нельзя было переводить к другому хозяину без согласия госпиталя. А девочек нельзя было назначать в подмастерья неженатым мужчинам (впрочем, как и женатым, если только жена не видела воспитанницу и не одобрила ее обучение). Возраст начала ученичества менялся с годами, иногда опускаясь ниже десяти лет, но в целом колеблясь от одиннадцати до двенадцати, и заканчивался между 21 и 24 годами.

На всем протяжении этого проекта к госпиталю постоянно предъявляли требования о повышении работоспособности его подопечных. В 1760-х годах парламент угрожал отозвать любую финансовую поддержку. Потребность в здоровых и умелых слугах не уменьшалась, но предубеждение против бедняков, которых по-прежнему считали ленивыми, аморальными и не заслуживавшими общественной поддержки, оставалось на месте. Госпиталь продолжал получать финансирование, отчасти из-за вмешательства короля, но в следующем десятилетии многочисленные резолюции, осуждавшие учреждение, были выпущены на основании того, что найденышей считали негодными для полезного труда. В одной резолюции, нацеленной на снижение стоимости ухода за детьми, было рекомендовано брать их в подмастерья с семи лет или еще раньше, что вызвало быструю бурную реакцию со стороны распорядителей госпиталя. Они возразили, что дети в таком возрасте не могут быть наняты на службу: мальчики младше десяти лет непригодны для морской службы, а девочки того же возраста не могут служить горничными или поварихами.

После профессионального обучения судьба найденыша оказывалась навеки определена его ремеслом: солдат или швея, мореход или домашняя служанка. Побег был рискованным делом. Многих, кто пытался, ловили и возвращали к хозяевам, но лишь после наказания. Те, кто избегал поимки, имели мало перспектив заработка на жизнь без легального устройства подмастерьями. Большинство подмастерьев были предоставлены на милость хозяев, которые имели право на физические наказания при условии умеренности и отсутствия постоянных следов. Имелось несколько сдерживающих факторов для хозяина, не подчинявшегося этим весьма вольным правилам; в исторических записях сохранились жалобы на переработку, побои и сексуальные приставания, но по этим делам есть очень мало приговоров. Производителя лесоматериалов обвинили в «дебоширстве» с одиннадцатилетней девочкой и несколькими другими подмастерьями, но уголовное дело так и не было заведено[84]. Известный адвокат зажимал голову девушки между коленей, пока избивал ее, и этот факт открылся лишь после того, как она сбежала в госпиталь. Через шесть дней после инцидента «ее тело было покрыто лилово-черными пятнами»[85]. Это разоблачение никак не помешало юридической карьере адвоката, вероятно, из-за распространенности половых связей со служанками. Доказательства находятся в собственных архивах госпиталя, где содержатся просьбы от молодых бывших воспитанниц, умолявших принять в госпиталь младенцев, родившихся от связи хозяев с подмастерьями. Даже убийство не могло сдвинуть стрелки правосудия для жестокого хозяина. В 1771 году ткач Уильям Баттерворт лягнул свою юную воспитанницу «ногой в живот и повредил ей внутренности так, что она не могла сдерживать свою мочу и испражнения», а утром «стоял над ней и заставлял ее поедать извергнутое»[86]. В итоге она умерла от причиненных травм. Хотя Баттерворт был обвинен в убийстве и получил приговор, судья отсрочил исполнение на неопределенное время.

Несмотря на риски и находясь под давлением требований побыстрее делать из найденышей полезных членов общества, распорядители отправляли некоторых из них на фабрики, которые начали вырастать по всей Англии. Рабочие места возникали в массовом порядке, но исторические записи свидетельствуют, что распорядители считали своим долгом всерьез защищать найденышей от беспринципных хозяев, направляя инспекторов следить за условиями труда. Когда госпиталь направил двадцать четыре девочки в подмастерья к вышивальщику из Эссекса, директор Хэнуэй лично проверил помещения и убедился в чистоте и здоровье детей. Но не всех хозяев было легко проверить, особенно тех, кто находился далеко от Лондона. Результаты бывали катастрофическими, как в случае с обвинением в избиениях и изнасилованиях после распределения двадцати девочек к жестянщику из Стаффорда. Еще страшнее было дело 1765 года, когда 74 ребенка отправили в подмастерья к сукновалу в Йоркшире, а через год 22 из них скончались.

Когда Дороти появилась в госпитале, девочек больше не посылали на мануфактуры трудиться на жестоких хозяев. Но ее все равно ожидала нелегкая жизнь домашней служанки. Мысль о натирании полов и чистке серебра для богатой семьи наполняла ее ужасом. Насколько она могла понять, та жизнь, которую Дороти мельком увидела рождественской ночью вместе с американскими солдатами, находилась за пределами ее досягаемости. Она была в ловушке, и за каждым ее движением наблюдали без шанса на избавление. Школа была окружена оградой, и выход находился под постоянной охраной. Беглые найденыши существовали в историях из прошлого, но обычно они были подмастерьями, бежавшими сразу же после выпуска из госпиталя, когда их хозяева ненадолго отворачивались. Большинство из них быстро находили и водворяли на место, так как администраторы сразу же обращались в приемную семью ребенка после сообщения о побеге. Некоторые пробовали снова сбежать, но при отсутствии доказанных случаев насилия найденыша просто в очередной раз возвращали к хозяину.

Дороти никогда не задумывалась о бегстве. Шансы на успех были слишком малы. Но 16 апреля 1944 года мисс Райт совершила нечто необычное. Это было несущественное решение, но его последствия изменили ход жизни Дороти.

Дороти опять совершила нечто, вызвавшее недовольствое у мисс Райт. Но скоро должна была начаться воскресная служба, и у мисс Райт оставалось мало времени. Вместо того чтобы запереть Дороти в обычном месте – в чулане или в складском помещении рядом с ее кабинетом, – она заперла воспитанницу в верхней умывальной комнате с окнами.

Когда Дороти услышала, как ключ поворачивается в замке, а шаги мисс Райт удаляются по коридору, она поняла, что осталась одна в пустом здании,