Совершенно не обязательные смерти - Дейрдре Салливан

Но я упрямо иду вперед. Бетон под ногами сменяется каменными плитами, затем округлой галькой, а следом – чем-то мягким, влажным и бархатистым. Опускаю руку, желая понять, чем покрыта земля. Принюхиваюсь. Это либо мох, либо что-то очень на него похожее. Надеюсь, это добрый знак. Я по-прежнему ничего не вижу, коридор становится все у́же, воздух – все холоднее. Жалко, что я не захватила с собой куртку.

В конце концов я утыкаюсь в железную дверь. Шарю по ней в поисках задвижки и нахожу проржавевший навесной замок. Под моими пальцами осыпаются хлопья ржавчины. Пыль покрывает замок толстым слоем. Кажется, им уже давно не пользовались. Ищу на земле у двери что-нибудь, что поможет его открыть, и нахожу камень, маленький, тонкий и острый. Крепко сжав замок, принимаюсь пилить. Проходит немало времени, прежде чем мои усилия дают результат, но вспотевшая рука соскальзывает, и острый край камня глубоко вгрызается в ладонь. Течет кровь, я стараюсь не обращать внимания на боль и продолжаю пилить. Теплая кровь заливает гладкую поверхность. Дужка замка поддается.

Я толкаю дверь и, спотыкаясь, выхожу на свет. Под ноги ложатся ступени, заросшие плющом, ежевикой, крапивой и геранью Роберта. Кое-где из земли торчат разбитые бутылки. Но мне нет дела до осколков стекла. Я свободна!

Свежий воздух проникает в легкие живительным эликсиром. С наслаждением выкашляв пыль, я спускаюсь по лестнице, которая вскоре приводит меня к дороге. Моя одежда вся в грязи. Я шагаю вперед, пока не оказываюсь на главной улице Баллифрана. Похоже, меня ждет долгий путь домой. Мышцы ноют.

Над головой распростерлось серое небо. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как я толкнула потайную дверь?

Рядом останавливается красная машина.

– Ты только посмотри на себя, – восклицает Маму. – Давай запрыгивай.

– Откуда вы узнали, что я здесь?

– Брайан позвонил и сказал, что ты решила прогуляться между стен. Существует лишь пара мест, где ты могла выйти в целости и сохранности.

– Погодите, что? – Не могу понять, шутит она или нет. Хотя чего еще ждать от Маму.

– Ты сломала замо́к? – тем временем спрашивает она. Я киваю. – Значит, заменишь.

– Так это вы его там повесили? Это ваш секретный проход в кабинет Брайана?

– Был им во времена его отца. Сейчас я использую его как кладовку.

– А раньше?

Маму в ответ сердито бурчит что-то себе под нос. Кажется, это все, на что я могу рассчитывать. Я киваю. Это проще, чем говорить. В горле пересохло. Маму протягивает мне бутылку с прозрачной жидкостью. Я делаю глоток, и мое исстрадавшееся горло обжигает волна жидкого пламени.

– Что это? – отдышавшись, спрашиваю я.

– То, что должно тебе помочь, – говорит Маму. – В прежние времена мы давали это детям, когда у них резались зубы. Чтобы они наконец перестали орать. Называли это «мамочкиным спасением».

На вкус и цвет «спасение» напоминает жидкость для снятия лака.

– Спасибо, – неуверенно бормочу я.

– Всегда пожалуйста. – Маму убирает бутылку назад в «бардачок». – Отец Бирн гонит по своему рецепту, но мой лучше.

– Кто такой отец Бирн?

– Священник! – рявкает Маму. – Человек Божий. Во всяком случае, один из них.

– У всех здесь свои секреты. Даже у Брайана. Интересно…

– Мэдлин, – перебивает меня Маму, – тебе что, больше не о чем беспокоиться? И я в который раз повторяю: ты не можешь просто сунуть нос в эти дела, а потом сделать вид, что тут ни при чем. Ты либо идешь ко мне в ученицы, либо нет. Пока ты отказываешься. Так что прибереги свои вопросы на потом.

Мне сложно понять, что за выражение на лице у Маму, но злым я бы его не назвала.

– Но мы живем в Баллифране! И думаю, у меня есть право знать, что тут творится.

– Есть право. Лучше и не скажешь, – презрительно фыркает Маму. – Ты сейчас отворачиваешься и просишь нарисовать то, что у тебя за спиной. А могла бы просто повернуться и посмотреть. Есть вещи, о которых ты не знаешь просто потому, что тебе еще рано знать. Прими это. Или все-таки обернись и ПОСМОТРИ.

– Но Кэтлин… – Восклицание повисает в воздухе. Оно прозвучало куда жалобнее, чем я рассчитывала.

– Мэдлин, твой отчим не сидит сложа руки, – говорит Маму. – Лон вряд ли рискнет зайти слишком далеко – твоя сестра под присмотром. Обо всем, что она делает, докладывают. Так что не волнуйся.

– А что случилось с Хелен Гроарк? И с Лоном?

– В этой жизни ни в чем нельзя быть уверенным. Но если бы у меня была дочь или сестра… Да что там, я бы даже незнакомой девушке не позволила иметь дело с этим. – Последнее слово Маму буквально выплевывает на приборную панель.

Я смотрю на белую лужицу слюны – она напоминает глаз на лице.

Перевожу взгляд на свои ботинки, мокрые и грязные.

– Простите, что я у вас тут наследила. И за замо́к.

– Это все мелочи, – отвечает Маму. – Отработаешь, тут ничего сложного.

Я задумчиво тру пальцем подошву, принюхиваюсь… и тру уже сильнее.

– Маму! – зову я.

– Что?! – рычит она, и я съеживаюсь, но продолжаю:

– На моих ботинках кровь. Не моя. Сами посмотрите. – Я сую грязную руку ей под нос. – Старая, но пахнет, как…

Маму принюхивается. На секунду наши взгляды пересекаются, а потом она снова отворачивается, смотрит на дорогу и ворчит, но не сердито, а скорее удивленно.

На повороте к замку Маму тормозит:

– Я спешу, так что высажу тебя здесь. И на вот, возьми. Я делала ее с мыслями о тебе, так что мне она без надобности. Я и так достаточно знаю.

Маму вручает мне маленькую сферу – мутно-синюю, почти черную, ту самую, что держал в клюве Боб. Я недоуменно разглядываю неожиданный подарок. Сфера вся покрыта щербинками, как косточка персика. А еще к ней что-то прилипло.

– А для чего это?

– Просто носи в кармане, – говорит Маму. – Это не амулет, но держать при себе не помешает.

Вылезаю из машины, так ничего и не поняв, и Маму рывком трогается с места. А я бреду к замку, который не воспринимаю как дом. В тусклом небе висит бледное солнце. Холодно. Тени тисов скользят по моему лицу, я дрожу и хромаю. В волосах запуталась паутина, пальцы серые от грязи.

Мне нужно помыться и поспать.

Подношу руки к лицу и нюхаю.

Маму даже от дороги отвлеклась – так сильно удивилась.

По крови невозможно сказать, откуда она взялась. Но когда я почувствовала запах, меня словно вспышкой озарило. Кровь пахла страхом, мехом и лесом.

А еще острым лезвием.