История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней - Маршалл Ходжсон

«Новые османы» в большинстве исповедовали ислам, однако чувствовали, что его следует очистить от закостенелости улемов. Они полагали, что правильно понятый ислам содержит в себе основные принципы западного либерализма: культ свободы и справедливости, отрицание всяческих предрассудков и даже любовь к родине. В качестве доказательства они цитировали знаменитый хадис, в котором говорилось, что любовь к своей земле является неотъемлемой частью веры. Не вдаваясь в глубины критики иснадов и тонкости теологии, они убедили себя, что Коран и хадисы можно по своему желанию толковать с современной либеральной точки зрения. Более того, они полагали, что ислам является самой чистой религией на земле и намного более рациональной, чем, например, христианство с идеей Троицы, а следовательно, идеально подходит для человека современного общества. Некоторые даже желали создать патриотический союз всех мусульман.

«Новые османы» пытались публиковать статьи в печатных изданиях, они хотели сделать свои идеи достоянием широкой публики (по крайней мере образованной ее части), но поскольку они критиковали правительство, очень скоро эти публикации были запрещены. В большинстве своем они являлись государственными служащими и через некоторое время оказались задвинутыми на незначительные должности, где не могли причинить серьезного беспокойства власти. Их лидеры эмигрировали в Париж, где продолжили свое дело, переправляя печатные издания на родину контрабандой.

Между тем в самом правительстве находились люди, которые пришли к сходным выводам. Абсолютизм постепенно переставал справляться со своими задачами. Чтобы эффективно управлять страной, правительство должно быть современным, то есть тесно сотрудничать с передовым слоем населения страны. Без этого коррупция и безразличие уничтожат самые лучшие планы верхушки бюрократической системы. Но сотрудничество с той частью общества означает поддержку и защиту их интересов. Так всегда было в теории абсолютистского государства, и теперь это должно было означать модернизацию и либерализацию.

Один из таких политиков, Мидхат-паша, смог провести административные реформы в подчиненном ему Дунайском вилайете, который стал образцом процветания и эффективного управления, свободным от коррупции и прочих пороков, за которые Запад традиционно критиковал империю. Помимо всего прочего Мидхат-паше удалось наладить сотрудничество с местным населением, причем он использовал такие методы и формы сотрудничества, которые ранее считались исключительной привилегией абсолютизма. Когда Мидхат-пашу послали в Багдад, ему удалось успешно повторить подобный опыт. Несмотря на интриги, он был переведен в Стамбул и занялся разработкой либеральной конституции для всей империи. Такая конституция, основанная на идеях Танзимата, должна была защищать права и свободы личности, оградить общество от деспотизма и своеволия местных правителей.

Возвышение Мидхат-паши повлекло за собой низложение и смерть безответственного Абдул-Ази-за, но новый султан, на которого либералы также возлагали определенные надежды, был очень скоро свергнут с престола, на который взошел его брат Абдул-Хамид II. Абдул-Хамид разработал собственную концепцию прогресса, основанную на традициях абсолютизма. Он арестовал Мидхат-пашу и отменил конституцию. Все его правление являет собой наглядный пример деспотизма, оснащенного новейшими достижениями технического прогресса. С либерализмом было покончено, а Танзимат окончательно забыт. Голоса независимой критики, указывавшие на коррупцию, неэффективность управления, вопиющие беззакония, смолкли. Гонениям подверглись и христианские националисты.

Такого молчания удалось добиться, с одной стороны, при помощи современных полицейских методов: централизованной жандармерии, обученной по западному образцу, сменившей старые военные ополчения и местную охрану и исполнявшей свои обязанности намного более эффективнее своих предшественников, кроме того, она действовала как в столице, так и в провинции. Такие технические новшества, как железная дорога и телеграф, позволяли Абдул-Хамиду практически мгновенно дотянуться до любого населенного пункта своей империи.

Абдул-Хамид нуждался не только в современных технических устройствах, в первую очередь ему необходима была соответствующая идеология. Такую идеологию можно было разработать, лишь опираясь на тех консервативно настроенных «правоверных», которые мечтали о единении мусульман всего мира (это политическое течение вошло в историю под названием «панисламизм»). Абдул-Хамид окружил почтением улемов, которые в период Танзимата утратили свой авторитет, но теперь былая слава возвращалась к ним. Однако он не предпринял сколько-нибудь серьезных попыток возродить шариат в тех сферах общественной жизни, где его нормы игнорировались. Вместо этого он разработал новую доктрину (несовместимую со старыми нормами шариата), в соответствии с которой утверждал, что является халифом, обладающим духовной властью над мусульманами всего мира, и эта духовная власть представлялась ему гораздо более важной, чем власть политическая. Таким образом, он воспользовался идеологической концепцией «новых османов» (которые также возлагали на панисламизм большие надежды) для укрепления своей политической власти.

Султан Абдул-Хамид. Рисунок нач. XX в.

В этом ему помогло благоприятное стечение исторических обстоятельств. В конце XVIII века султанам было удобно запутывать в ходе переговоров европейские державы при помощи статуса халифа. Уступив России часть территории своей империи, султан, однако, настаивал на том, что, лишившись светской власти, он по-прежнему является единым духовным лидером всех мусульман и потому имеет право на религиозное руководство в мечетях. Султаны Османской империи, как и другие великие мусульманские правители, толковали титул «халиф» в его позднем смысле как правителя, который правит по законам шариата. Европейцы воспринимали этот титул в его первоначальном значении как повелителя всех мусульман и, проводя аналогии с католическим Папой, готовы были принять требования, значившие для мусульман нечто другое, сходное разве что с автономией христиан под исламским правлением. Но теперь с упадком исламского образования и появлением класса мусульман, получивших европейское образование, у Абдул-Хамида появилась возможность стать халифом именно в том смысле, который вкладывали в это понятие европейцы. Особенно благоприятная ситуация в этом отношении сложилась в Индии, когда в 1858 году англичане низложили последнего Тимуридского императора из-за проблем с реформистскими движениями ваххабитского типа. Как может мусульманин жить в государстве, которым управляют неверные, а шариат, этот универсальный закон человеческого бытия, низведен до уровня личных норм поведения? Сторонники панисламизма отвечали на этот вопрос следующим образом: если во всем мире останется хотя бы одно государство истинных, «правоверных» мусульман, то этого вполне достаточно — такое государство станет образцом истинной веры для мусульман всего мира. Таким образом, слово «халифат» обретало новое значение, и Абдул-Хамид как правитель самого сильного мусульманского государства, на территории которого находились главные святыни ислама, охотно принял этот титул. Символическим жестом «нового халифа» стало строительство железной дороги для паломников в Хиджазе, которая соединила Дамаск и Медину. Мусульмане всего мира принимали участие в этом грандиозном проекте.