Вы. Мы. Они. Истории из обычной необычной жизни - Александр Добровинский

– А там написано, что я уже от тебя беременный?

– Ты смеешься, а что скажет твоя жена которую, кстати, я обожаю?

– Одно из двух. Или ей это не понравится. Или это понравится Аршавину.

– Не поняла?

– Потому что она тебя застрелит на фиг… И он будет очень доволен.

– При чем здесь я, Саша?!

– Хорошо. Она отравит меня, но твой бывший все равно будет очень доволен.

С переднего сиденья к нам обратился верный водитель Игорь:

– Если позволите дать совет…

– Давай! – разрешили мы хором.

– Лучше сознайтесь по-честному.

Остаток дороги Юля била Игоря сумкой по голове. Игорь давился от смеха, но продолжал вести машину. Хорошо, что ехать оставалось недолго…

Завтра должна была вернуться любимая.

Около двенадцати я (на всякий случай) разобрал аптечку, выкинул порошки непонятного применения и решил просмотреть «Фейсбук».

На страничке у общей знакомой красовалась фотография любимой «в легкой обнимке» с красавцем французским художником на открытии ярмарки FIAC в Париже.

В голове замелькали мысли: «Устроить скандал? Все рассказать и показать статьи? Обратить все это в шутку?»

В это время в гостиную зашла младшая дочь.

– Папа! Ты видел мамину фотку с этим уродом?

– Да. Видел.

– Я тоже, папочка. А ты видел, что там написано в комментах? «Жаль, Александра Андреевича не было с нами, хотя на этом фото он был бы лишним:)))».

«А что? А вдруг? Девочки видели рекламу по телику? Очень смешно», «А он женат?», «Не понимаю. Какая разница: женат, не женат. Мужик классный», «А художник?», «Тебе что, с ним рисовать?».

– Пап! Я в шоке. Хотя это и не мама писала. Между прочим, FIAC кончился вчера, а мама прилетает только завтра.

– Я тоже в шоке.

– Держись, папуля. – И поцеловав меня в нос, малявка ушла к себе в комнату.

Я позвал горничную.

– Наташа, найдите в мусорном ведре все лекарства и порошки, которые я только что выбросил, и принесите их в мой кабинет. Может быть, они мне самому понадобятся завтра. Посмотрим еще, кто, чего и куда насыпет.

Джессика пренебрежительно фыркнула и ушла к себе на подстилку, не сказав ни слова.

По каналу «Иллюзион» начинался гениальный и никогда неустаревающий фильм 1961 года «Развод по-итальянски».

«Или все-таки вместо юридического малявке пойти на журфак?» – мелькали мысли у меня в голове. – А что если позвонить любимой. Сказать, что смотрю кино и скучаю. Тем более что это правда…».

В это время раздался звонок.

– Ну и с кем ты был на «Золотом орле?»

– С Юлей.

– С какой такой Юлей? Я все читала!

«В главных ролях: Марчелло Мастроянни и Стефания Сандрелли. Режиссер Пьетро Джерми» – донеслось с экрана.

Фильм был черно-белым.

«Люба!

Да, да, да. Я должен признаться. Я застенчивый человек. Мне трудно вам все сказать, вернее, высказать. Вот я и решился на эпистолярный жанр. Тем более что в конце письма стоит только нажать на клавишу – и через секунду оно у вас.

Писать о чувствах непросто. Мне непросто вдвойне. Вы же все знаете: я давно и глубоко женат. Дети и обязательства лишили меня некоторого романтизма. Или мне это только казалось? По крайней мере, я надеюсь, что по-прежнему такой же романтик, каким был когда-то. В тот вечер, когда нас познакомила Наташа, в груди что-то екнуло. Мне даже показалось, что и я вам был не безразличен. Или я заблуждался?»

– Саша, хочешь кофе?

Пришлось быстро закрыть текст. Последний человек, который должен это видеть, – любимая. И кофе я совсем не хочу. Спасибо. Зачем я сдуру начал писать эту хреновину дома? На работе спокойнее, хотя там времени почти нет. Эта разводится. Того посадили. Раздел имущества. Лолита с мужем. Негодяй Гусев. Футболисты и алименты. Пока на даче есть свободная минута – буду писать.

«Я помню, во что вы были одеты, но намного интереснее земного были ваши глаза, ваша красота, ваш взгляд, ваши руки».

Блин. А какие у нее руки? Откуда я знаю, какие у нее руки? Напишу сейчас про тонкие пальцы, а у нее сосиски. Подумает, что издеваюсь. Оставить на всякий случай? Любовное письмо должно быть любовным письмом. Девушкам обычно нравится это. Даже с пальцами из сосисок. Оставлю.

«Вы можете и не отвечать на это письмо. Но я буду ждать. Ждать, как не ждал, может быть, никогда. И объясню почему».

– Александр Андреевич! Вы пойдете с Джессикой гулять? Или я схожу? А то она извелась уже вся: какать хочет.

Достала. Я про любовь, а она про собачьи какашки. Не видит, что я работаю? Сама пусть сходит, на то и горничная. А последнюю фразу надо убрать. Перебор.

«Я знаю, вы ответите, написав всю правду. Морально я готов прочесть: «Вы очень милы, дорогой друг. Но с женатыми мужчинами я не встречаюсь. Простите. Кроме того, я знаю вашу супругу и хорошо к ней отношусь». Морально я готов прочесть? Нет. Я обманул вас. Не готов».

Вот так-то лучше. Красивый и обескураживающий оборот. Пойдем дальше. Стоп. Кто сказал, что она знакома с женой? Иду по тонкому льду. Зачем рисковать? Вычеркиваю.

«Понимаю, что в жизни женатого мужчины трудно поставить скобки. Мне часто рассказывают, как сложно уходить от любимой, оставляя с ней свое сердце, и как безумно тяжело возвращаться к себе в дом, где нет той единственной, которая не покидает ни душу, ни голову».

Круто. Круто и красиво. Пошли дальше.

«У меня взрослые дети. Отношения с супругой давно в прошлом, но она замечательный друг».

Так, ну это полная ахинея. Убрали.

«У меня взрослые дети. И я не очень связан обязательствами. За их жизнь и будущее можно не волноваться. Но разве это должно перечеркнуть мои чувства?»

Что должно перечеркнуть чувства? Какая разница что? Ни одна женщина вникать в текст не будет. Звучит же нормально.

– Так ты будешь кофе или нет?

«Тогда на вечеринке, знаете, что мне захотелось больше всего?»

Что захотелось, глядя на ее сиськи, ежу понятно, но писать об этом не стоит.

«Тогда на вечеринке, как вы думаете, что мне захотелось больше всего? Именно в ту секунду, когда вы так просто произнесли ваше имя – Люба. Да, да. Я вам скажу… Я представил себе вечер где-нибудь на юге Франции или Италии. Вы в длинном белом платье, с оголенной спиной. Мы танцуем что-то медленное под Джо Дассена».