Ричард Длинные Руки - майордом - Гай Юлий Орловский

– Как много вы не знаете о таком сокровище… У него слишком большая мощь, чтобы стать личным. И отнять его тоже можно… Правда, украсть нельзя, можно снять только с мертвого. Но только…

– Что?

Она договорила тихо:

– Тот другой должен быть очень большим магом. Рядового колдуна или волшебника просто сожжет в пепел. Сильному магу испепелит руку. Господин, я устрашусь даже дотронуться до этого кольца!

– Гм, – сказал я и повертел перед мордой кисть руки, где колец, на мой взгляд, многовато, если для мужчины и воина. – Вообще-то да… без защиты такая бы резня была из-за такой ерунды… Ладно, двинули к эльфам?

– Как скажете, господин…

Я сказал досадливо:

– Встряхнись! Что ты какая-то… Я ж говорю, вид у тебя, как королевы, а вся какая-то зажатая… ну побил я всю твою посуду, истребил слуг… ну что делать, жизнь такая! Зато жизнь вот она!..

Она блекло улыбнулась.

– Мой господин, у меня рухнуло все. Мне просто очень страшно. И я не знаю, что будет завтра.

Она охнула, присела, я видел, как вытащила из пятки острый шип и сердито отбросила. Пока я раздумывал, по-христиански лечить вампиршу или это уже слишком, она провела пальцами по ранке, и темная струйка крови оборвалась.

Сев на землю, она задрала ногу и внимательно рассматривала пятку, подставив ее призрачному свету луны. Лицо ее было серьезным и печальным. Поколебавшись, я сел рядом.

– Что, – спросил я сочувствующе, – какой-то особый куст?

Она слабо прошептала:

– Особый шип. Иногда вырастает такой, им можно пробить даже самый крепкий щит и толстый панцирь. Но отличить его от остальных просто невозможно. Только вот так…

Я обнял ее за плечи, она благодарно улыбнулась, легла на живот, упершись в землю локтями и подперев кулачками подбородок. Пара крупных муравьев суетливо и неумело тащили рыбью чешуйку, она наблюдала за ними с невеселой улыбкой.

Я лег рядом, воздух все еще жаркий и напоенный запахами трав, ночная прохлада придет только под утро. Наши плечи соприкоснулись, вдруг как-то ощутилось, что лежу рядом с молодой женщиной, вообще-то голой, и в этой вот позе белоснежные сиськи смотрятся очень эротично.

Она повернула голову, брови поползли вверх, на губах появилась несмелая улыбка.

– Мой господин…

Я снова обнял ее за плечи, узкие и хрупкие, некоторое время лежали молча. Она не шевелилась и, как мне показалось, старалась не дышать вовсе, чтобы не спугнуть медленно нарастающее чувство близости. Я продолжал одной рукой обнимать ее, а когда опустил руку ниже, слышал под пальцами биение ее сердца. Соприкасался уже не только плечом, но и боком, бедром, то ли сам прижался, то ли она придвинулась, и странно чувствовал ее тело, как продолжение своего.

Луна зависла над темным зубчатым лесом, светлая и безгрешная, хоть и царица ночи, в воде громко булькнуло, и пошли круги. Выше по берегу шелестела темная и такая же таинственная трава, там стрекотали кузнечики.

Я медленно повернул голову и наткнулся на взгляд ее темных и странно мерцающих глаз. Она чуть потянулась ко мне, я сказал нервно:

– Но-но, не целоваться!.. Я вообще к этому делу как-то равнодушен. Мы, мужчины, эрогенными зонами по всему телу не разбрасываемся.

– Господин…

– Лежи-лежи, – велел я. – Вообще-то летели мы с тобой классно.

Она затихла, когда я опустился на нее всем весом, поспешно легла щекой на песок, а зад послушно приподняла.

Ночь летом коротка, но я успел еще разок и жар в чреслах пригасить, и порассуждать умненько, я же гроссграф, что, дескать, от такого союза выгадываем оба. Она благодаря контакту со мной может делать куда больше, чем со всей своей лабораторией за спиной, я могу от нее получать то, что мне надо, хотя пока еще не придумал, что же надо, кроме как вот так распластывать ее, как белую нежную рыбу на берегу и наслаждаться ее чувственным телом и своей властью.

В глубине сознания понимаю, что на самом деле просто нуждаюсь в оправдании, не убил, а еще крестоносец, все мы себя оправдываем, это другие виноваты, а мы всегда в белом, в то же время хорошо, что не убил, вот лежит щекой на моей ладони и щекочет ее ресницами, счастливая и расслабленная. Я не чересчур о своих способностях, но такой вот контакт успокаивает женщину, она чувствует себя нужной. Ей не так страшно и одиноко в этом мире. Ей кажется, что трахнувший ее мужчина и дальше будет беречь и защищать, ага…

– Я сам не знаю, – признался я, – что нас ждет. Но я сумею тебя защитить, бледнолицая. По крайней мере сделаю все, чтобы это сделать.

– Спасибо, господин.

– Тебе нужно вернуться до восхода солнца или до рассвета?

– Лучше до рассвета, – ответила она невесело. – А солнце меня вообще убьет.

– Что насчет ночных эльфов? Кто они?

Она ответила послушно:

– Предания говорят, что когда-то проиграли решающую битву за власть над миром. Им было запрещено появляться под солнцем. А кто появится, того солнце убьет. За это время стерлось даже воспоминание, кому же уступили в великой битве, победитель то ли был побежден кем-то новым, то ли сам исчез с лица земли, а ночные эльфы все жили и жили, вынашивая планы на реванш, пока вдруг не обнаружили, что желающих воевать за место под солнцем почти не осталось.

– Бывает, – согласился я. – Слишком долго готовились.

– С тех пор, – продолжала она, – медленно увядали. Их мощь таяла, наконец распались на отдельные государства, а те сокращались в размерах. Многие исчезли вовсе, мудрецы говорили с печалью, что скоро ночные эльфы исчезнут вовсе. Сейчас не только не помышляют о великом прошлом, но вообще ни о чем не помышляют. Просто живут.

– Тогда это не соперники, – сказал я задумчиво. – Можно в резервации… Даже некоторые права под напором общественного мнения. Одеяла цветные продавать туристам, а им огненную воду, приобщая к культуре… Слушай, а как ты это делаешь?

– Что, господин?

– Превращение, – объяснил я. – Это же здорово! Стать такой летучемышной и разом под облака!.. такая власть над телом… Это не бицепсы качать по два года.

Она смотрела на меня с недоверием.

– Вам в самом деле такое интересно?

– Конечно, – заверил я горячо.

Она кротко улыбнулась.

– Властелину кольца Всевластия это должно быть легко. Но я не знаю, как им управлять.

– Превратись еще разок, – попросил я.

Она запротестовала с отвращением на лице.

– Господин, зачем?

– Дык интересно, – заверил я. – Мы, мужчины, исследователи в натуре. И по натуре. Это вам найти хорошее и успокоиться, а нам тут же надо искать еще лучшее.