Благословенный камень - Барбара Вуд

И, глядя на Марит, которая была уже на большом сроке беременности, Абрам погрузился в размышления, пытаясь найти ответ на вопрос, а как вообще зарождается новая жизнь? Бодолф и его народ считали, что это дух Северного Оленя. Хададезер верил в то, что это делает дух быка. А народ, живущий в Месте у Неиссякаемого Источника, знает, что жизнь порождает луна. Но, может быть, существует иная, более могущественная и всеобъемлющая сила, чем сила северных оленей, быков и освещающей твою землю луны? Он снова вспомнил о винной пещере и о виноградном соке, хранящемся в ее плодородном мраке, который превращается из сока в вино и оживает с помощью Богини. И снова чуть не поймал эту неуловимую мысль, эту назойливую бабочку.

В течение следующих недель Абрам уходил в дальние луга и пустынные каньоны, где предавался уединенным размышлениям. Он метался и ворочался по ночам, его мучили странные сны — он видел Бодолфа и Эскиля, Юбаля и себя самого, Хададезера и сыновей той женщины, с которой он жил много лет. Просыпаясь, Абрам не мог истолковать свои сны. Но однажды осенью, удалившись, как обычно, от людей, Абрам вместе с Собакой, преданно бежавшей за ним по пятам, пошел к пруду. Присев на корточки, он заглянул в пруд и увидел, что из воды на него смотрит Юбаль. И тут он понял смысл своих снов: молодые мужчины внешне похожи на старших.

Так же, как щенки Собаки похожи на свою мать, но также похожи и на горных волков.

Как-то днем он заглянул к Намиру, который пыхтел над колчаном со стрелами, тщетно пытаясь их выпрямить. Абрам угостил Намира вином, потом сел в тень и спросил старика, что он замечал необычного в поведении коз.

— Ты видел, как они делают вот так? — и он изобразил это двумя руками.

Намир пожал плечами:

— Козы всякое вытворяют. Бегают, играют, дерутся — так же, как и люди.

— Но вот это ты видел? — и он повторил движение.

Намир поднес древко стрелы поближе к глазам и с недовольным видом стал его рассматривать.

— Да, наверное.

— А почему они так делают?

— Откуда ж я знаю?

— Но ведь этим занимаются самец и самка?

Намир наконец оторвался от работы и посмотрел на него.

— Абрам, ты слишком долго смотрел на луну!

— Когда ты охотишься на живых коз, ты ведь отлавливаешь только самок?

— Ну конечно! Какой толк от самцов? Если только их сразу не резать.

И Абрам рассказал ему про Северного Оленя Бодолфа и быков Хададезера. Намир почесал в затылке:

— Ты хочешь сказать, что животные так же получают наслаждение, как и мы? Абрам, тебя что, лягнул в голову один из твоих ослов?

— Когда мы охотимся на зверей, они от нас убегают. Только почуяв наш запах, они бросаются врассыпную. Откуда же нам знать, чем они занимаются, когда мы их не видим?

Намир наморщил нос:

— Э?

— А когда животные живут в загоне и мы кормим их и приручаем, они не бегают от нас. Намир, я своими глазами видел, как животные занимаются этим так же, как и мы, люди.

— Чушь! — засмеялся старик, но по глазам Намира Абрам понял, что тот заинтересовался.

Это наблюдение не выходило у Абрама из головы. Он хорошо помнил загон, в котором содержали оленей, и как самцы взбирались на самок. Тогда он не знал, что так делают все животные. Он перебирал в памяти впечатления, полученные во время своих странствий. Когда он скитался по Анатолийской равнине вместе с кочевниками, они как-то стояли лагерем по соседству с дикими стадами, и время от времени он замечал, как животные влезают друг на друга. Абрам тогда подумал, что они так дерутся или играют. Потом он вспомнил про быка Хададезера, который доставлял удовольствие коровам. И про Собаку, которая убежала в горы, а потом вернулась с полущенками-полуволчатами.

Неужели это занятие и дает начало новой жизни? Которая зарождается не от духа, а от самца и самки, мужчины и женщины? Но как? Ведь это происходит не всегда. Например, старый Гури, изготовитель лампад, любил развлекаться с молоденькими девушками, но ни одна из них ни разу не забеременела. И у старшей из Луковых Сестер, переспавшей со многими мужчинами, никогда не было детей. И тут его осенило: «Ведь у девочек и немолодых женщин не бывает месячных».

Он был ошарашен. Неужели все дело в этом? Все знают, что Богиня создает детей из месячных. Но что если менструальная кровь — тот же виноградный сок? Виноград ведь не будет бродить на лозе, и виноградный сок не будет бродить в деревянном кубке — это одна из главных загадок жизни. Виноград — это виноград, а сок — это сок. И для того, чтобы он превратился в пещере Богини в вино, необходимо ее вмешательство.

«Но ведь вино в пещеру относят люди».

Абрам стоял как громом пораженный. Подставив лицо ветерку, он вглядывался вдаль и увидел, как окружающую бурлящий поток холмистую равнину распахивают под новые посевные поля. И он подумал, что распаханная земля подобна женскому лону. А потом представил, как человек бросает в нее семена.

«Неужели мужчина и женщина вместе создают жизнь? Нет, — поправил он себя. — Жизнь создает Богиня, только она обладает такой силой. Но для того, чтобы сотворить эту новую жизнь, ей требуются мужчина и женщина».

Он чуть не рухнул под тяжестью своего открытия: «Вино делается так же, как делаются дети — через силу Богини. Но, так же, как виноград, помещенный в священную пещеру, не превращается в священный напиток — для того, чтобы он превратился в вино, требуются совместные усилия многих людей — так же и менструальная кровь не может сама по себе превратиться в ребенка, для этого требуется вмешательство мужчины. И семена, которые бросают на необработанную землю, не прорастут так, как семена, которыми засеивают вспаханные поля. Пещера, поле и женщина — все это Мать. Все они дают жизнь. Но не сами по себе — и той, и другому, и третьей требуется помощь мужчины».

И тут он осознал самый потрясающий факт: Марит, которая одиннадцать лет не спала ни с одним мужчиной, забеременела только теперь!

Абрам пошел в храм Богини за советом. И, помолившись, он вопросил про себя: «Не совершаю ли я кощунство, позволяя себе такие мысли?» Но, увидев Рейну, он вспомнил, как когда-то давно, глядя на нее с юношеским вожделением, он спрашивал себя, зачем Богиня заставляет мужчин и женщин испытывать этот неуемный голод. Потому что теперь ему казалось — впрочем, так ему казалось и тогда, во времена мучительного отрочества, — что близость между мужчиной и женщиной — это не всегда наслаждение, как убеждал его Юбаль. «Богиня подарила нам эту радость, чтобы мы могли забывать про свою боль», — сказал ему когда-то давно его авва. Теперь эти слова казались Абраму бессмысленными. Слишком часто жажда близости сопровождается болью и заканчивается трагедией. Тогда зачем же Богиня сотворила эту безудержную тягу мужчин к женщинам и женщин к мужчинам?

И тогда он услышал ответ: «Для того, чтобы зарождать жизнь».

Он задрожал от волнения. И почти с ужасом задал следующий вопрос: «Так, значит, это мужчина и женщина, самец и самка?» — вопросил он у статуи с обломком метеорита в груди.