Благословенный камень - Барбара Вуд

Он смотрел в свой деревянный кубок, в котором осталось чуть-чуть пива с плавающими на поверхности соринками, и чувствовал, как сердце замерло у него в груди.

— Мне так жаль, — прошептал он, ощущая себя одиноким, как те пустоши, в которых обитал народ Бодолфа. — Как же так вышло, что наш народ постигло столько бедствий?

Она покачала головой.

— Я не знаю, я не могу даже сказать, когда это началось. Может быть, это началось с какой-то мелочи — кто-то наступил на чью-то тень или чья-то служанка разбила горшок, или кто-то оскорбил память предков.

— Я убежал, — сказал он.

Она кивнула, не отрывая взгляда от небольшого огонька масляной лампады.

— Я увидел нечто, что неправильно истолковал, и как последний трус…

Рейна подняла покрытую мозолями руку.

— Что было, то прошло. А завтра может вообще не настать. Так что надо жить сегодняшним днем, Абрам.

— Я пришел просить прощения.

— Мне не за что тебя прощать.

— Не у тебя, а у Богини.

Она удивленно посмотрела на него.

— Разве ты не знаешь? Богиня покинула нас. — Она сказала это просто, без малейшего Признака гнева, как будто он давно оставил ее. Это напугало его сильнее, чем если бы она обрушила на него свою ярость, как это сделала Марит.

Внезапно он осознал всю глубину своего преступления. Не разбитый горшок и не оскорбленный предок навлек беды на это место. Во всем виноват он, Абрам, сын Чанах, из рода Талиты. Это из-за него здешних людей постигли все эти бедствия.

— Великая Богиня, — побормотал он, и на глазах у него развернулась ужасная картина: как он несправедливо осудил Юбаля и Марит, как украл кристалл, а потом трусливо сбежал на север.

Вынув из-под туники филактерию, он развязал ее и вытряхнул камень на ладонь. Он протянул его Рейне, свет от лампы отразился в кристалле, и он засверкал, подобно звезде.

Она ахнула:

— Ты вернул Богиню домой!

— Нет, — сказал он. — Это она вернула меня домой. Покажи камень людям, чтобы они знали, что Богиня вернулась к ним.

Она заплакала, упав лицом в ладони, ее худенькие плечи тряслись. Потом собралась и осторожно, как бы боясь разбить, взяла у него камень.

— Я пока не буду им ничего говорить. Потому что найдутся те, кто вспомнит, что камень исчез в ту же ночь, когда исчез и ты, и подсчитают, что вернулся он одновременно с тобой. Я выжду нужный момент, а потом расскажу им про это чудо так, чтобы это не бросило на тебя никаких подозрений. Я построю для нее большой новый храм, лучше прежнего. Я устрою пиршество и объявлю всем, что Богиня вернулась к нам.

Абрам сказал:

— Я думал, что научился чему-то за годы своих скитаний, потому что повидал мир и других людей. Но теперь я понимаю, что я ничему не научился, что я так же жалок, как в тот день, когда торговки перьями взяли меня с собой на север. Все эти бедствия постигли вас из-за меня. Что я должен сделать, чтобы искупить свою вину и вновь вернуть нашему народу удачу?

Она положила свою ладонь на его руку:

— Ты уже успел почтить Юбаля? Ты должен это сделать, Абрам. Сейчас же иди к нему и помолись ему. Юбаль был мудр. Он подскажет тебе, что нужно делать. И, — добавила она дрожащим голосом, — благословит тебя за то, что ты вернул дух Богини, потому что теперь он принесет своим детям процветание.

Он уже хотел было идти, но остановился и спросил:

— У Марит нет детей. Ты можешь ей как-нибудь помочь?

— Она приходила ко мне, и мы пытались из года в год. Я давала ей амулеты и снадобья, подсказывала молитвы и заклинания, она ела плаценту и вдыхала дым. Но месячные приходят у нее каждый месяц. — Рейна прижала кристалл к груди, и на ее лице засияла улыбка, совсем как в прежние времена. — Но, может быть, теперь можно надеяться на лучшее, ведь Марит еще молода и пока может иметь детей.

Абрам вернулся в шатер своих братьев и нашел там фамильную нишу, на которой стояли маленькие статуэтки предков. Статуэтка Юбаля была сделана в виде волка, и Абрам вспомнил о подаренном ему Юбалем волчьем клыке. И он сказал своему любимому авве: «Все те дни и ночи, что я убегал все дальше на запад, проходя через чужие враждебные места, я думал, что меня охраняет дух волка. Но теперь-то я знаю, что это ты, авва, был рядом со мной, направлял меня, оберегал меня. — Он взял в руки крошечного каменного волка и поцеловал его. — Я клянусь тебе, авва, пред твоей душой и пред душами наших предков, что я исправлю все то зло, которое навлек на наш народ».

Ему приснился сон, в котором с ним говорил Юбаль. Юбаль держал в руках синий камень Богини и говорил: «Ты должен построить укрепления вокруг поселения. Стену и башню». «Тогда я должен нарубить деревьев», — во сне ответил ему Абрам. — «Не деревянные. Укрепления нельзя строить из дерева, потому что дерево горит». — «Тогда из глины. Я немедленно примусь за работу». Но Юбаль только покачал головой: «Глина растворится под дождем». Он отдал синий камень Абраму: «Вот из чего ты должен их построить. Стены должны быть такими же прочными, как сердце Богини».

Проснувшись, Абрам знал, что он должен делать.

Позавтракав хлебом с пивом, он надел меховые штаны и ботинки, оставшись голым по пояс. Затем, не дожидаясь, когда солнце поднимется над восточными утесами, он взял с собой ослов Хададезера и поднялся на ближний холм. Небо заволакивало тучами, и дул холодный ветер. Абрам работал весь день. Он голыми руками разрывал землю и, пыхтя от натуги, вытаскивал тяжелые камни и валуны. Час за часом он усердно вырывал камни и грузил их в корзины, висевшие на боках у его ослов; вернувшись же в поселение, он сразу же направился к источнику, где высыпал содержимое корзин на землю. Затем, не сказав ни слова изумленным зевакам, развернулся и пошел обратно в горы.

Он приходил и уходил, до изнеможения работая под пасмурным небом, молча, ничего не объясняя, приносил валуны и камни к источнику, где на это уже собрались поглазеть поселяне. Так он проработал до ночи, не обменявшись ни с кем ни единым словом — уводил ослов из селения, а потом возвращался с камнями и валунами. Его сопровождала лишь Собака, преданно трусившая рядом.

Ночью Абрам в изнеможении упал в свою постель, поспал совсем немного, поднялся до рассвета, чтобы накормить животных, погладил их, пошептал им на ухо и снова повел их в горы.

На этот раз за его странными действиями наблюдало еще больше людей. Кто-то приволок к этому место бочонок с пивом и продавал соломинки. Мужчины начали биться об заклад на то, зачем Абрам совершает эти безумные действия. Натаскал к бурлящему источнику груду камней. Он что, с ума сошел?

Когда они наконец стали спрашивать его, что это он делает, Абрам ничего не ответил. Его лицо выражало мрачную решимость. Он отрывался от работы лишь затем, чтобы окунуть руки в источник, но ободранные ладони все равно кровоточили. Когда пришли Калеб и остальные братья, Абрам не стал с ними разговаривать. Только после того, как он построит стену и башню, он получит прощение своих грехов.