Пути волхвов. Том 2 - Анастасия Андрианова

дыра, моя незаживающая рана, с которой и приготовился жить до самой смерти. Видогост, Игнеда, Страстогор и Огарёк по очереди вонзали мне клинки в самое сердце, до тех пор, пока от него ничего не осталось, одни кровавые куски. Я закрыл лицо руками и опустил голову на колени.

– Ты нравишься мне, Лерис Гарх. Прости себя. Отпусти сокола и возродись человеком. Стань тем, кем родился. Ты же не мог вылупиться из яйца. И знай: ни в Мори, ни в чём ином я не виновен. Я бы многое отдал, чтобы на наши земли не ступала ни единая хворь.

Трегор похлопал меня по плечу: не сильно, не шибко дружелюбно, но всё же так, что удивительным образом мне стало чуть легче. Когда я отнял ладони от лица, скоморошьего князя уже не было видно. Может, просто слился с сумерками, растворился, спрятавшись в своём глухо-сером плаще. Ко мне прибежал Рудо: счастливый, запыхавшийся, мокрый по грудь, лапы в иле. Носился по берегу, играл с водными нечистецами.

– Шалопай, осторожней будь, – шепнул я ему, трепля по ушам. – Только ты один меня и держишь. Случится что с тобой – сорвусь и разобьюсь насмерть. Не убегай далеко, слышишь?

Рудо шутливо клацнул зубами у меня перед носом. Стало совсем темно, я чувствовал себя опустошённым и пристыженным, оттого не хотел возвращаться в шатёр. Поколебавшись, я поднял нож с земли, вытер его о рубаху и пристроил обратно, за пояс. Оружие бросать нельзя, даже если не знаешь, за кого и за что теперь будешь биться.

* * *

Руки мешали Ниму спать. Негнущиеся лапы-крюки цеплялись когтями за покрывала, царапали тело, если прижимать их к себе. Он ворочался, стараясь уснуть, но только разгонял хрупкую дрёму. И звуки – отовсюду доносились звуки: от храпа до крика сов, идущего снаружи. Дома ночами было тихо…

Рядом спал Энгле – положив сложенные ладони под щёку, безмятежно, сладко, и не тревожили его ни шум, ни когтистые лапы, ни думы. Зато Велемира не было. Ним приподнял голову: ему показалось, что он услышал робкие шаги, словно крался кто-то по шатру, боясь, что его заметят. Присмотревшись, привыкнув глазами к темноте, Ним различил серый силуэт, быстро прошмыгнувший наружу. Ним поднялся и прокрался следом.

Велемир, освещённый слабым лунным светом, спешил за шатры, туда, где в загоне дремали лошади. Ближе к берегу озера ещё тлели костры и пахло острым дымом, палыми листьями и – сильнее и страшнее всего – холодной озёрной гладью. Ниму стало не по себе, и он ускорил шаг, чтобы не оставаться дольше наедине с озером, с причиной его несчастий. Он тоже шмыгнул к лошадиным загонам, не вполне понимая, собственно, для чего встал и зачем решил проследить за Велемиром.

– Велемир! – окликнул шёпотом Ним. Свечник поглаживал по морде смирную каурую кобылу и испуганно обернулся, застигнутый врасплох.

– Чего встал? – нахмурился он.

– А ты?

Велемир сердито махнул в сторону шатра.

– Спать иди. Переполошишь всех, ходишь туда-сюда.

– Не пойду я. Не спится. Ты-то что задумал?

В темноте лицо Велемира светилось бледным пятном, но Ним не мог различить, хмурится он или нет. Велемир повернулся спиной, сходил за седлом и уздой и подступился ближе к лошади.

– Эй! – снова окликнул Ним. – Что молчишь? Куда собрался? От нас сбежать решил?

– Если и решил, что же, позволения твоего просить?

Ним неуклюже поднял руку, желая тронуть Велемира за плечо, но пальцы не послушались, не разогнулись. Звериная лапа зависла в воздухе и бессильно опустилась. Нет, не сделаешь больше ничего, есть у него только один инструмент, и это – слова.

– Послушай, Велемир, – выдохнул Ним в спину другу, который надевал на кобылу уздечку. – Мы опостылели тебе, верно? Ты не обязан оставаться, ты прав. Но и сбегать вот так, среди ночи, как-то…

– Трусливо? Непочтительно? Всё верно, так и говори. Не могу оставаться больше, Штиль. Веришь? Ни минутой больше не могу.

– А убегать не попрощавшись можешь? Ты и правда думал, что мы – хоть я, хоть Энгле, могли отпустить тебя так? – Ним сцепил когтистые руки перед собой, чтобы не мешали. Поступок Велемира в самом деле вывел его из себя. – Нас не хотел с собой позвать? У нас тоже есть цели и незавершённые дела. Вместе договаривались дальше идти! Холодов ждали, забыл? Выходит, ты предать нас решил, один собрался. Думаешь, одному тебе опостылело тут сидеть? Да у тебя хоть руки целы, а я тут проклятье нажил, и бросать меня теперь нужно?

Велемир отпустил поводья лошади и опёрся руками на ограду, глядя прямо на Нима. Не прибранные ремешком волосы почти закрыли его лицо, но по тяжёлому дыханию Ним понял, что Велемир тоже нешуточно злился.

– Снова о себе да о себе, Штиль? Ручки свои ремесленные пожалел? Ах, не сумеешь больше вельмож в своём Царстве рисовать? – Велемир сплюнул на землю. Он не стал даже понижать голос, и Ним думал, что теперь точно всех перебудит. – Ты один здесь, как перст. У меня – семья. Отец неизвестно, добрался ли домой. Мать и сестра маленькая. Снаружи – Морь и безликие, разбой и самоуправство. Слышал, что пернатый Кервель говорил, когда из города вернулся? Слышал разговоры ватаг, что недавно к нам примкнули? Люди сходят с ума от страха. Сидят и ждут: придут грабить их деревню те, кто сам недавно остался без крова? А если кого-то из семьи заподозрят в том, что он болен, то ночью соседи могут заколотить двери и окна и поджечь дом вместе с людьми. Что, если и с моими уже приключилась беда? Я не могу, Ним. Не могу больше ждать. И так проклинаю себя за то, что тянул так долго. Давным-давно нужно было вернуться домой.

– Ним? – со стороны шатра послышался возглас Энгле. – Велемир? Вы где? Что случилось?

Велемир застонал и продолжил седлать лошадь. Сонный Энгле приблизился и тронул Нима за локоть.

– Что? Он уезжает от нас?

– Кажется, уезжает. Только не от нас. С нами.

Ним шагнул за ограду, подцепил когтём другую узду и протянул Велемиру.

– Запрягай и для нас.

– Как своими крюками управлять-то будешь? Далеко не уедешь такой.

Ним хотел ответить Велемиру что-то резкое, но вдруг совсем рядом раздался голос Трегора.

– Обокрасть меня хочешь, гость? Бери уж и телегу, чего одну лошадь. Только красть у меня не выйдет: вернусь за добром, так и знай. Если не сам, то поверенных пришлю, когда ждать не будешь.

Велемир отпрянул от почти осёдланной кобылы и отнял у Нима упряжь.

– Прости, князь. И правда думал ехать скорее, не мог ждать утра, не мог просить у тебя лично. Зудело так сильно, прямо в груди, и пекло от тревоги. Отплачу тебе свечами и мёдом, если живой домой доберусь.

Трегор взял за плечи Нима и Энгле и кивнул им в сторону телег.

– Вы двое тоже с ним? Тоже грабить меня хотели? Так платите за спасение и гостеприимство?

Энгле улыбнулся виновато и опустил голову. Ним поразился: как ему всегда удаётся выглядеть настолько невинным и правильным? Встреть его с ножом в руках возле окровавленных тел, и то поверишь, будто истинный убийца сбежал, а Энгле дал всего лишь оружие подержать.

– Мы благодарны тебе, князь. Истинно благодарны. Только друг наш, Велемир, после гибели подруги стал таким угрюмым и непредсказуемым, что нам тяжело за ним уследить. Не хочет больше ждать, не терпит до холодов, пренебрегает твоими советами. Одного мы его не пустим – сам знаешь, что там, снаружи.

Ниму только и оставалось, что поддакнуть.

Трегор помолчал задумчиво. Ним не стал спрашивать, что он сам делал ночью у догоревших костров, с кем говорил и что решал – ясно было, что это не касается гостя-иноземца, как не касается ничего, что творится в диких княжеских землях.

– Идите. Я не держу пленных. Скажете всем, что гостили у скоморошьего князя и что он отпустил вас, одарив телегой и лошадью. Не забудьте сказать, что ни я, ни мои ватаги не виновны в том, что губит людей.

Трегор развернулся, словно трое гостей перестали значить для него хоть что-то, будто