Путь в лес - Доминик Пасценди

Вот ближе ко сну Уаиллар и хотел к нему пробраться.

Любой воин — если он хочет жить и побеждать — умеет терпеть в засаде, не выдавая своего присутствия, сколько бы это ни длилось. Уаиллар дождался, пока совсем стемнело; потом дождался, когда прошел первый патруль: Аллорэу с располосованной горным львом мордой и знакомый совсем молодой воин, только что получивший имя, которое Уаиллар ещё не запомнил; потом дождался, наконец, когда в проёме входа появился, расправляя конечности, Великий Вождь Ллуэиллэ, зевающий на ходу. Вождь закрыл рот и двинулся к своему ааи величественной, подобающей его статусу, походкой. Рослый и могучий, хотя уже состарившийся, что было заметно по седой шерсти вокруг носа, доходившей до глаз, и по немного дряблой коже на животе.

Уаиллар подумал, что Ллуэиллэ воистину велик. Даже такому воину, каким был Уаиллар до похищения Аолли, никогда не занять его место, никогда не стать Великим Вождем. Никогда не смочь так умело и незаметно разрешать споры и ссоры между аиллуэ клана, не говоря о том, чтобы договариваться с Великими вождями других кланов. Никогда не научиться договариваться с Главной женщиной Ауэррой, при её тяжёлом нраве и склонности ко вздорным наскокам на того, кто, по её мнению, неправильно ведёт себя с кем-то из женщин. Никогда не суметь так повернуть дело, что аиллуэ, от которых Великому Вождю что-то надо, сами принимают нужные для него решения.

Кому-то Великое Древо даровало воинские умения, кому-то мудрость, — подумал Уаиллар, — а Великому Вождю и то, и другое.

Ведь и воином Великий Вождь Ллуэиллэ был незаурядным. Сейчас-то он постарел, но — ещё в ту пору, когда Уаиллар был безымянным уолле — водил клан как военный вождь в походы чести, и приносил уши, круглые и острые, и приводил пленников для столба пыток.

Тут воин некстати вспомнил, что сейчас он опять безымянный уолле, и настроение его испортилось.

Уаиллар подождал ещё немного, чтобы Ллуэиллэ успел отойти подальше и не услышал его. Он снялся с лёжки и, прячась в тенях, заскользил к жилищу Великого Вождя. Здесь помогло бы перейти к ощущению Жизни, но воин по привычке удержался: неприлично пользоваться этой возможностью в аиллоу. Мало ли кто чем занимается в своих ааи.

Жилище Великого Вождя, как и другие ааи в поселении аиллуэ, стояло на отшибе от других, окружённое узкой полосой нетронутого Леса. Вокруг никого не было; Уаиллар, прислушавшись, понял, что Великий Вождь Ллуэиллэ собирает себе легкий ужин.

Воин ещё раз проверил обстановку вокруг. Рядом не было никого, кто мог бы ему помешать. И он скользнул в чернеющий на фоне переплетения светлых ветвей проём двери.

2

Внутри было темно. Великий Вождь Ллуэиллэ не нуждался в свете, чтобы приготовить себе пищу в своём собственном ааи. Тем не менее, когда силуэт Уаиллара обозначился в дверном проёме, Великий вождь сразу поднял голову:

— Кто здесь?

Беспокоить Великого Вождя или Главную Женщину в их личных жилищах — уарро, запрет. Только если сами позовут.

Воин, по обычаю на четвереньках, низко склонив голову, вполз в ааи и, в нарушение принятого, посмотрел в глаза Ллуэиллэ:

— Я муж твоей дочери, Великий.

Вождь вскочил на ноги, возвысившись над Уаилларом во весь немалый рост:

— Ты привёл Аолли?

— Нет, о Великий. Но…

Ллуэиллэ не дал ему продолжать:

— Где она?

— У круглоухих, но…

И опять его грубо, как дозволено лишь Верховному в общении с незначительным, прервали:

— И ты посмел вернуться, жалкий трус? Я же сказал тебе: если вернёшься без неё, умрёшь!

— Позволь сказать, Великий…

— Молчи, червяк! Я всегда знал, что ты её не достоин! Зачем я только согласился… — И рука Великого Вождя Ллуэиллэ вдруг удлиннилась копьём, стремительно скользнувшим в сторону Уаиллара.

Обученный и опытный воин привычно отдернулся в сторону, но копьё со свистом рассекаемого воздуха последовало за ним. Великий Вождь был обучен не хуже и не менее опытен в схватках.

И тогда тело Уаиллара отреагировало, как привыкло, практически без участия его сознания: короткое, но мощное движение, и смертоносный аэ прочертил в воздухе невидимую линию, которая закончилась в гортани Великого Вождя Ллуэиллэ…

То, что случилось потом, воин видел множество раз. Выроненное копьё, движение руки к горлу, хрип и бульканье… оседающее тело… судороги агонии…

Уаиллар выпрямился, с трудом осознавая, что сейчас произошло.

3

Уаиллар, сильный и удачливый воин, самым молодым в своём аиллоу заполучивший уши Пещерного Хозяина; Уаиллар, решительный и удачливый военный вождь, десятки раз водивший воинов в походы славы и трижды получавший новое почётное имя, Уаиллар, никогда не испытывавший страх настолько, чтобы потерять способность действовать — впервые в жизни почувствовал ледяной, сковывающий ужас и полную растерянность. В голове у него было пусто, если не считать сразу двух крайне неуместных мыслей: первая была о том, какими словами можно описать хрупкий звук, возникавший, когда остатки воздуха из легких убитого, пройдя через рассечённую шею, лопались кровавыми пузырями, а вторая — о том, почему, ради Великого Древа, он сейчас думает об этом?

Воин оставался в той же позе, в которой был, метнув свое аэ, он даже не опустил руку. Он сидел так, даже не дыша, пока из тела Великого Вождя Ллуэиллэ выходили кровь и жизнь, пока тот хрипел, булькал и дёргался. Когда отец Аолли, наконец, затих и вытянулся, Уаиллар шумно выдохнул и с силой ударился несколько раз головой о твердую и гладкую глину пола. Ему хотелось завыть в голос, так громко, как он только сможет — но он не настолько потерял голову, чтобы не понимать, что этого делать нельзя.

— Что же я натворил… — тихо, не громче выдоха, и очень медленно сказал он.

Во-первых, Уаиллар вернулся в поселок без Аолли — и за это подлежал смерти по решению Великого вождя.

Во-вторых, он нарушил уарро, войдя неприглашённым в ааи Великого Вождя — и за это подлежал смерти.

В-третьих, он убил воина из своего клана — и за это подлежал мучительной смерти у столба пыток.

В-четвертых, он убил Великого Вождя, и за это никакой мучительной смерти не было достаточно: не было наказания, соответственного этому преступлению, ибо никогда за множество поколений, которые помнили аиллуэ всех известных кланов, никто не смел поднимать руку на Великого Вождя своего клана.

И, как будто этого мало, — он убил отца своей Аолли.

Первым побуждением его было перерезать себе горло здесь же, над ещё теплым телом Ллуэиллэ. Потом он ясно, как наяву, услышал в своей голове голос круглоухого калеки, который говорил за старшего многокожего перед тем, как они отпустили Уаиллара: «Ты смотреть и думать. Ты не приводить молодой круглоухий, как сказано, твоя женщина остаться у нас и умереть».