Т-34. Крепость на колесах - Михаил Михеев

— Дождались, — хрипло выдохнул он.

— Рассказывай, — кивнул Хромов. Он сидел у стола и меланхолично надраивал СВТ — как оказалось, это занятие успокаивает нервы не хуже валерьянки. — И кто у рации?

— Я Плахова вызвал. Ничего, выдержит.

— Это хорошо. Рассказывай. Хотя нет, погоди…

Селиверстов примчался почти сразу. Вполне логичное решение — за две минуты ничего не изменится, так лучше подождать, чем говорить дважды. А уже после этого Ильвес объяснил расклады, и получались они достаточно интересными.

Если кратко, то некий чин распекал подчиненного, применяя для этого обороты, «неприемлемые для воспитанного человека, но распространенные в армейской среде». Под сенью родных осин это звучало бы как мат казарменный, обыкновенный, но у немцев наверняка есть своя терминология, отличная от принятой в «великом и могучем». Впрочем, тонкости лингвистики в данном случае штука маловажное, главное, как всегда, содержание. А вот оно как раз было весьма познавательным.

Герр оберст с чувством облаивал какого-то гауптмана за то, что тот, свинья этакая, опять пьяный. Что же, интернациональная проблема, наверное. И офицеры, чрезмерно снимающие стресс, наблюдаются в любой армии мира, особенно когда вокруг много стреляют. И также неудивительно, что любителя зеленого змия спровадили куда подальше, чтоб бед не натворил. А в тылу пускай хоть до смерти упьется, особых проблем это не доставит. Да и если человек пьет, это не значит, что он ни на что не способен. И даже в этом случае хотя бы будет начальству на ком раздражение срывать, оставив в покое более дельных офицеров. Логика нехитрая и вполне интернациональная.

А вот дальше становилось интереснее. Немецкий подполковник брызгал слюнями и писал кипятком, распекая в очередной раз попавшегося на шнапсе алконавта. И прозвучала в его речи фраза о том, что если какой-нибудь урод завтра опозорит его, оберста, перед командованием, то прежде чем слететь с должности он еще успеет отправить этого «кого-нибудь» в штрафную роту. В общем, нормальные действия нормального командира по отношению к слабому звену, дабы накрутить тому хвост и обезопасить собственную задницу. И ответ фрицевского капитана тоже вполне соответсвующий ситуации. Что он понял, осознал, завтра будет в полном адеквате… Только звучало это, по словам курсанта, как-то неубедительно. Так что ситуация как мир старая и для любой армии рядовая. Все так, если бы не одно «но».

Полковник — не фельдмаршал, но чин все равно немаленький. И вряд ли будет трепетать перед кем-нибудь в звании ниже генерала. Выводы? Прибывает какой-то очень высокий чин, причем не сторонний, но и непосредственное начальство, которое и без того в курсе, где и кто шнапс потребляет. Или Гудериан, или кто-нибудь сравнимого калибра. И завтра будет здесь. Ай-ай, как весело!

— Тоомас…

— Старшой, ты научился наконец произносить мое имя правильно?

— Возрадуйся, смертный, это тебе в счет особых заслуг. В общем, слушай эфир, как доктор сердце симпатичной блондинки. Крепко прижимаясь ухом, хе-хе… Мы должны понять, когда и где появится наш… клиент. И готовимся. Завтра выходим.

— Всей бандой?

— Ты, я, Селиверстов и фроляйн Дитрих.

— Она-то нам зачем?

— Ты Гудериана в лицо знаешь? Вот и я не знаю. Фото видел, конечно (тут он умолчал, что видел в своем времени, в интернете), но на таком расстоянии толку-то с него. А эта дурочка проболталась, что видела его вживую. Опознать поможет — лично я не хочу рисковать, чтобы положить штабного хлыща, чья единственная заслуга — умение громко зиговать.

— Что делать?

— Орать здравицу своему долбаному фюреру.

— Но как мы до него доберемся?

— Никак. Зачем нам лишний шум? Отстреляемся издали, — Сергей ласково погладил уже заметно потертый, зато лежащий в руке как влитой приклад винтовки, — и тихонько свалим.

Ильвес проследил за его руками и внезапно улыбнулся:

— А ты знаешь, старшой, мне эта идея даже в голову не пришла.

— Я вообще умею мыслить нестандартно, — Хромов едва удержался от того, чтобы скривиться. В самом деле, ему мысль грохнуть «клиента» с безопасного расстояния казалась вполне естественной. Циничное время, когда решать споры таким образом было нормой, началось после убийства Кеннеди и не собиралось заканчиваться. А здесь большинство о подобном и не подумало бы. Курсант наверняка уже прикидывал замысел войсковой операции с лихой танковой атакой и штурмом населенного пункта. Не-ет, ребята, так рисковать шкурой ради какого-то, пускай даже очень важного бронеганса — не наш метод. Десяток истраченных пуль обойдутся дешевле.

— Я уже понял, старшой. Но девчонка не умеет ходить так, как мы.

— В одну сторону дорогу выдержит, а дальше… Возвращаться ей не обязательно.

Вечером случилось то, о чем Сергей даже не подумал бы. Вполне полноценный бунт. Кто уж проболтался о предстоящей операции, Хромов так и не узнал. Все клялись и божились, что держали язык за зубами. Но информация — она как тосол, ухитряется протечь даже через кажущийся монолитным барьер. Небось, кто-нибудь из радистов ляпнул, не подумавши. И вот, разгребайте последствия.

Они как раз собирались выходить. Проверяли снаряжение, подгоняли ремни… Все это давно вошло в привычку. Тело работало «на автомате», и вроде бы в лишних проверках уже не было нужды, однако же — делали. Может, это и неплохо. Немка сидела тут же, на пеньке, и дулась — ей участие в походе явно не нравилось. Но тут уж мнение пленной интересовало разведчиков менее всего. Так что вот он, рюкзак, вот сапоги, русские, хромовые. Легкие и прочные, как нельзя лучше заменившие не выдержавшую здешних дорог, практически расползшуюся по швам форменную обувку немецкого образца. Обувай — и вперед! Конечно, зарядивший недавно и закончившийся всего-то с полчаса как нудный осенний дождик служил не лучшей приправой к намечающемуся приключению, однако трофейные плащи имелись у всех, да и этот дождь… Тучи редкие, в разрывами, с утра раз пять уж начинался и так же быстро заканчивался. Ерунда, справятся. И тут примчался часовой.

— Командир! Там такое!

— Что, второе пришествие Христа? — лениво поинтересовался Хромов, извлекая обойму вальтера, придирчиво ее осматривая и с негромким щелчком вгоняя на место. — Ты говори, говори. Даже интересно, каких мухоморов ты переел.

Парень болтался вместе с ними уже не первый месяц и к шуткам Хромова успел привыкнуть. Как и большинство товарищей, считал их тупыми, но, в общем-то, не обижался. Должны же быть у человека недостатки, и конкретно эта слабость командира далеко не самая неприятная. Да и конкретно эту присказку слышал не раз. Так что суть процесса кулинарного использования мухоморов он уточнять не стал и перешел к делу, толково обрисовав ситуацию. Неприятную, кстати, хотя и не смертельную.

Бузу, как оказалось, затеяли те самые орлы, которые ранее находились у немцев в заложниках и которых Ильвес с Селиверстовым отобрали для пополнения малость истаявшего в боях экипажа бронепоезда. Три десятка человек, и отбирали их в основном по физическим кондициям. Похоже, зря, стоило бы обратить внимание, в первую очередь, на количество мозгов в головах. Но, увы, Хромов заниматься этим не стал, в спешке переложив заботу на плечи товарищей. И, как оказалось, напрасно.