Не было нам покоя - Коул Нагамацу

– Я не хотел тебя запутать, – сказал Гэтан.

– Ты знаешь, что это хрень собачья. Например, тебе ведь приходилось говорить о себе в третьем лице? Уверена, что да. Мне достать телефон и проверить? – Она посмотрела на экран. – Нет, даже смотреть не хочу. Почему ты это делал?

– Когда я пишу, мне легче все обдумывать, – сказал он. – Вживую у меня не получается быть вежливым. Я не знаю, как себя вести. Ну, наверное… точно сказать не могу. Когда я дразню тебя и ты бесишься, мне кажется, что мои слова что-то для тебя значат.

Глаза у него были такие синие, словно сквозь них она глядела в небеса над головой.

– Линк не знал.

– Чего не знал?

– Про мои чувства.

– Какие чувства?

– Ты знаешь. – Он вздохнул.

Ноэми догадывалась, но не была уверена до конца.

– Линк думал, что ты странная и крутая. Но на то, что происходило с другими людьми, он не особо обращал внимания. Нет, ну честно. Он сказал, что хочет пригласить тебя на свидание, и я промолчал о том, что мне это не нравится. Мне не хотелось, чтобы мои чувства стали реальными. – Поморщившись, он втянул воздух через зубы. – Больше всего нас ранят те, кого мы любим, знаешь?

– Линк тебя ранил?

– Чего? Нет. Мне что, правда сказать это? Господи, ты просто кошмар какой-то.

Он закрыл глаза и медленно выдохнул. Раскрыв веки, он уверенно, не отрываясь, посмотрел ей в глаза.

– Разумеется, я говорю, что влюблен в тебя – и был влюблен, хм, ну полжизни точно.

Гэтан положил руку себе на грудь, может, пытаясь успокоиться, но Ноэми показалось, что его сейчас стошнит.

– Я вообще никогда никому этого не говорил, так что сейчас мне слегка хочется сдохнуть.

Что-то незнакомое раскололо Ноэми, как корень дерева раскалывает камни.

– Не верю, чтобы ты никогда этого не говорил. И не верю, что ты это чувствуешь.

Она не знала, чему верить, и сказала то, что казалось самым логичным:

– Чего?

– С твоим-то «опытом». – Она нарисовала в воздухе кавычки. – Не думаю, что ты еще никогда и никому не признавался в любви. Не знаю, зачем ты проделываешь со мной все эти штуки.

– Ты о чем?

Он так небрежно швырнул в нее этим словом. Сказал, что любит. Со сколькими девушками он успел переспать за эту пресловутую половину жизни? Все, что она знала о Гэтане, не укладывалось в ее представления о любви. Ноэми не понимала, как человек может отключить свои чувства к кому-то одному и отдаться кому-то другому. Чувство, о котором он говорил, держало его на таком расстоянии от Ноэми, что ей бы понадобился телескоп, чтобы его разглядеть. Как человек, который понимает что-то о любви, может так небрежно обходиться с чужими чувствами? Он постоянно бросал девушек, когда получал от них то, что хотел. Откуда ей знать, что сейчас не тот случай?

– Я не понимаю, зачем ты говоришь, что любишь меня. Что, по-твоему, должно сейчас произойти?

– Я не думаю, что что-то должно происходить. – Он сложил руки на груди. – Я не понимаю, о чем ты говоришь. Думаешь, я вешаю тебе лапшу на уши, пока ты плачешь… чтобы что? Переспать с тобой?

Гэтан закатил к небу глаза, и Ноэми пронаблюдала, как изменилось его лицо, когда он понял, что она восприняла вопрос всерьез.

– Подожди… Ты правда не веришь мне, потому что думаешь, будто я вру другим, чтобы они занялись со мной сексом? Ну, для ясности. Ты ведь об этом – или я что-то не понял?

– Я не знаю, какие у тебя приемчики, – пожала плечами Ноэми.

Она больше не чувствовала своего морального превосходства над ним – а может, и никогда не чувствовала. Может, она вообще зря предполагала, что кто-то из них должен победить. Она сжималась и делалась все меньше, пока не скукожилась до размера пылинки.

– Ладно, – произнес он. И потом еще раз: – Ладно.

Она всегда его ненавидела. Но почему? Когда он был рядом, в помещении словно менялась температура.

– Прости, – сказала Ноэми. – Я не хотела тебя обидеть.

– Да нет, хотела, – фыркнул он. – Могла бы просто сказать, что не отвечаешь мне взаимностью, и мы бы на этом закончили. Или вообще промолчала бы, это тоже нормально. Я и не надеялся на ответные чувства. Просто носил в себе это так долго, и… В общем, проехали. Веришь ты мне или нет, я сказал все, что хотел.

Он опустил взгляд на руки, которыми обнимал себя за плечи. Ноэми не видела его лица: его закрывали разлетающиеся пряди волос.

– Может, я и правда хотела тебя задеть. Не знаю, почему я так себя веду.

Зачем она так цеплялась за свой образ Гэтана? Если у него не было чувств, то она и не могла их задеть.

– Как себя ведешь? Отталкиваешь людей, когда сама того не хочешь? Я знаю тебя, Ноэми. Ты проверяешь, насколько люди искренни. У тебя такие низкие требования ко всем, кроме себя, но я все равно почему-то им не соответствую.

Он потряс головой, словно ему была смешна эта мысль, хотя они оба знали, что ничего забавного в этом нет.

Нет, у нее не было заниженных ожиданий насчет Гэтана. Если бы она ничего от него не ждала, то и не разочаровывалась бы каждый раз. Гэтан был смышленым, храбрым, да и как друг хороший. Ноэми чувствовала в нем проблески прекрасного человека, скрытые под раковиной самоуверенности и напускного веселья.

– Ты эгоистка, – сказал он. – И очень непостоянная. Это раздражает. Но я все равно хотел бы что-нибудь для тебя значить. Когда ты плакала, мне стало до странного тошно, словно кто-то пнул меня в живот. Но я не знаю, как себя вести. Я не умею быть милым. Так что, наверное, у меня нет никаких прав обижаться на твое недоверие, потому что… Ну, я понимаю, почему ты мне не веришь.

Ей хотелось повернуть время вспять. Всего на несколько минут, чтобы заткнуть себе рот и не говорить того, что она сказала. Когда она плакала и переживала из-за дурацкого дневника и он ее обнимал. До того, как он сказал ей о своих чувствах, – правда, если она вернется в прошлое, то уже будет об этом помнить, и ему не придется повторять снова.

– Ты постоянно говоришь мне, в чем я облажался, – продолжил он. – Но я хотя бы что-то для тебя значу. Или мне так кажется.

– Конечно, значишь.

Она, сама не зная почему, держалась от него как можно дальше – что было не очень далеко, – все еще прислонившись спиной к дереву.

– У меня было всего два человека, которые тоже что-то для меня значили, и оба они умерли. Когда тебя нет рядом, я скучаю. Когда ты рядом… ну, наверное, тоже скучаю. Не надо перед тобой все это вываливать, но я ничего не могу с собой поделать.

– Значит, мы оба не можем, – призналась она. – Ведем себя хуже, чем хотели бы.

Ей было легче думать, что он ничего из себя не представляет. Вообще, она всегда думала о людях худшее, потому что тогда было не важно, как она себя с ними ведет. Может, сейчас произошло что-то похожее: он расколол себя пополам, чтобы показать ей нечто искреннее, а она назвала это гнилью.