Bella Figura, или Итальянская философия счастья. Как я переехала в Италию, ощутила вкус жизни и влюбилась - Камин Мохаммади

Однажды вечером, после очередного концерта в Театро Комунале, когда Бернардо каким-то чудом не заснул, мы сидели в его машине рядом с моим домом, и между нами неожиданно завязался один из тех разговоров, что начинаются с какой-нибудь пустячной темы и потом длятся ночь напролет. У него был дар превращать все неурядицы и перипетии собственной жизни в шутку. Он рассказывал о детстве, проведенном в замке в Кьянти, о том, какие неприятности доставляла ему сломанная нога, о своих неудачных браках – приправляя все изрядной долей юмора, а я ловила себя на мысли, что уже давно так не смеялась. Он развлекал меня до самой поздней ночи, а потом уехал, потому что через несколько часов ему нужно было вставать, чтобы везти Алессандро в школу.

Всякий раз, проходя мимо Данте и глядя на книгу в его руках, я вспоминала, что своими великими произведениями он много поспособствовал становлению тосканского диалекта официальным языком Италии. До этого итальянский представлял собой мешанину из диалектов, а официальным языком была латынь.

Несомненно, флорентийский диалект был очень выразительным, а Бернардо говорил весьма цветисто, то и дело вставляя в свою речь тосканские ругательства, многие из которых были полнейшей бессмыслицей. Впервые услышав от него Maremma maiala, я задумалась.

– Маремманская свинья? – спросила я, и он со смехом кивнул.

Если Дино учил меня любовным фразам, то Бернардо просвещал по части ругательств. За Maremma maiala последовала porca troia (Бернардо перевел это как «свинья-шлюха»), porca puttana (насколько я поняла, это одно и то же), porca miseria («поросячье несчастье»). Когда я спросила, есть ли у них ругательства без свиней («Я же все-таки мусульманка», – пошутила я), он ответил: che palle. Дословно это замечательно емкое ругательство означает «какие яйца» и может использоваться практически в любой ситуации, – например, когда очень скучно (при этом надо закатить глаза, как подросток) или в качестве оскорбления.

Когда Бернардо пришел ко мне в гости, холодильник мой был пуст. До этого мы вместе ездили на выставку фотографии, и пока я, цокая каблуками, бродила по залу, между нами пробежала искра. По дороге домой Бернардо сказал, что Алессандро вечером будет с матерью, так что он свободен. Я пригласила его к себе. Когда он пришел, я болтала с Киккой по «Скайпу» и не стала выключать, чтобы она с ним познакомилась – мне хотелось услышать ее мнение.

Бернардо, как и «артистичный слесарь» Гвидо, сначала поразился, а затем обрадовался, войдя и увидев виртуальную голову Кикки во весь экран на кухонном столе.

А затем, точно так же как Гвидо, сел и начал быстро-быстро с ней болтать – похоже, у итальянцев по умолчанию настроена функция любопытства по отношению к людям, а также общительности, если не сказать, болтливости. Вскоре они уже вовсю смеялись, а я принялась искать что-нибудь к ужину.

Заметив, что я занята поисками, Бернардо встал и подошел к холодильнику:

– Posso?[115]

Когда я кивнула, он открыл его – и обнаружил, что холодильник совершенно пуст. Я не была на рынке, и извинилась.

– Non ti preoccupare[116], – сказал он, наполняя кастрюлю водой для пасты.

Через пятнадцать минут мы сидели за столом – Кикка все еще была в компьютере – перед дымящимися тарелками с пастой con aglio, olio e peperoncino – с чесноком, маслом и острым перцем.

– Классика римской кухни, – объяснила мне Кикка, – самое вкусное быстрое блюдо!

И в самом деле, блюдо было быстрым, но при этом удивительно нежным и очень вкусным.

«И как это я до сих пор не знала о таком полезном блюде?» – подумала я. Надо будет обязательно добавить его в свой репертуар. К тому же состав его был совершенно несложен и включал самые простые ингредиенты, которые есть на любой кухне, даже на моей.

Когда пришло время кофе, Кикка отключилась, и мы с Бернардо остались одни.

Внезапно я поняла, что он вот-вот меня поцелует. И хотя в последние несколько недель я решила, что мы будем просто друзьями, в этот вечер внезапно почувствовала, что передо мной чистокровный итальянский самец.

И все же я не была уверена в том, что поступаю мудро, связываясь с человеком с подобным багажом, – поэтому совсем ему не помогала. Всякий раз вместо того, чтобы подойти ближе, я уворачивалась. Пока я суетилась по дому, он ходил за мной хвостиком, как растерянный щенок. Наконец я решила хотя бы попробовать его поцелуи и присела рядом с ним на диван.

Что это были за поцелуи! Долгие, ленивые, глубокие, просто сказочные. Мне понравилось, и мы процеловались весь вечер, пока ему не стало пора домой. Всякий раз, как он принимался шарить руками по моему телу, я переключала его на мои губы, и он не настаивал. Через несколько часов таких поцелуев – я не целовалась столько со школы! – губы у меня горели. Сколько поцелуев! И я понимала, что целуется он хорошо. Единственное, чего я пока так и не поняла: как к нему относиться.

И я снова позвонила Кикке.

– Я уж и не ждала, что ты мне сегодня позвонишь, – ответила она.

– Что, было так заметно? – спросила я.

Она рассмеялась:

– Ну да, между вами такая химия…

– Правда?

Она снова рассмеялась:

– Так что случилось? Я думала, он останется на ночь…

– Ну, нет, у него сын. Мы целовались. Вот и все.

– А почему? – удивилась Кикка.

– Я не позволила ему пойти дальше, – пожала плечами я. – Не знаю.

– Милая, – протянула Кикка. – Ты отрицаешь очевидное. Сама говорила, что он непривлекателен и тебе не нравится. А оказывается, он замечательный, и даже очень симпатичный, как на портретах Ренессанса! Между вами так и искрит. Мне он очень понравился. Производит впечатление зрелого мужчины. Знаешь, что он сказал о своих браках? – Я покачала головой. – Он сказал: наступает такой момент, когда нужно положить яйца на стол…

– И что это значит? – вскрикнула я.

Непостижимо: итальянцы были совершенно одержимы яйцами. Казалось, не было ситуации, в которой итальянец посчитал бы неуместным упоминание яиц – а иногда и прикосновение к ним.

Кикка снова расхохоталась.

– Ну, – протянула она, почесав голову. – Думаю, это означает, что он не боится признать собственные ошибки. О своих браках он сказал, что прежде всего ему нужно было принять свою ошибку, переварить ее – и снова положить яйца на стол, то есть найти в себе смелость идти дальше…

– Ну вот! Видишь! – воскликнула я. – Бернардо рисковый, а я рисковать не люблю. Мы такие разные. У него полнейший бардак в личной жизни, ну а меня ты знаешь…

– Ты аккуратистка, – со смехом признала она. – Истинная Дева.