Петербургская баллада - Дмитрий Борисович Леонтьев

приятное то, что он не маньяком оказался. А может быть, ты потому так к нему и прицепилась? А?.. Понравился мужик, вот и прицепилась. Когда в каждом маньяка подозреваешь, хочется, чтобы хоть тот человек, который приглянулся, был вне подозрений. О чем ты говоришь, старуха? Какое в твоем возрасте «понравился»?

Это ты можешь перед коллегами из отдела «проржавевшую секс-бомбу» для смеха изображать, но хоть себе-то не ври! В твоем возрасте лучший друг женщины – клизма… Но с другой стороны, общаться-то это не мешает, правильно? Если на людей смотреть только с точки зрения межполовых отношений, самому маньяком стать нетрудно. К тому же он что-то говорил о мотивах. И врач советовал мотивы искать. Интересно, я вру себе или нет? Хочется мне ему позвонить или для работы полезно позвонить? А, к чертовой бабушке! Будем считать, что хочется и полезно. Совместим, так сказать, полезное с приятным… Так звонить или не звонить – вот в чем теперь вопрос?

От размышлений ее отвлек телефонный звонок.

– Если опять Григорьев – убью на фиг, – пообещала она собакам, снимая трубку. – Слушаю.

– Еще раз здравствуйте, Екатерина Юрьевна, – раздался в трубке насмешливый голос Смолякова. – Вы уже убедились в моем алиби?

– Как вы… Откуда вы узнали мой телефон? – опешила от неожиданности Беликова.

– Были бы настойчивость и желание, – рассмеялся писатель, – а то и другое у меня есть… Я нашел в справочнике телефон третьего отдела – ведь именно так правильно именуется ваше место работы? – поговорил с приятным молодым человеком по фамилии Григорьев…

– Я его точно убью! – пообещала Беликова. – Я не против того, что вы позвонили мне, но с его стороны давать телефон незнакомым людям – свинство…

– Не совсем незнакомым, – поправил ее Смоляков, – к счастью, он тоже оказался моим поклонником. К тому же – надо отдать ему должное – предварительно взял у меня данные, пробил их по своим каналам, затем перезвонил мне и уже только после этого сообщил ваш номер. Я пошел на должностное преступление: наврал ему, что хочу использовать вас в качестве прототипа одной из героинь в своем романе. Стыдно, но очень хотелось вам позвонить… Вот и соврал…

– А зачем? – растерялась Беликова. – В смысле, зачем хотели позвонить?

– Не знаю, – признался он, – почему-то вы у меня из головы не выходили после нашего расставания. Уж больно все это забавно… Я понял, что, пока с вами еще раз не пообщаюсь, так в голове это крутить и буду. Вот, звоню… Вы чем сейчас заняты?

– Сижу… О маньяках думаю…

– Увлекательное занятие, – оценил Смоляков, – на чай пригласите?

– Владимир Иванович! – опешила от такого напора Беликова. – Мы с вами в том возрасте, когда уже…

– Когда уже за предложением попить чай стоит именно этот смысл, – с притворной грустью закончил за нее писатель, – или вы все еще подозреваете меня в убийствах и опасаетесь за свою жизнь?

– Да я, слава богу, не писательница и уж тем более не… кхм… Нет, в душе-то я еще та мадам, но… Одним словом – не опасаюсь. Просто как-то все это неожиданно. Да и не прибрано у меня…

– Нашли чем напугать старого холостяка, – усмехнулся Смоляков, – видели бы вы мою берлогу! Ну уж, если вы так щепетильны, то давайте встретимся в кафе. Я ведь действительно хотел узнать у вас подробности вашей работы. Уж больно она у вас специфичная… ну не по улице же нам ходить, право слово!

– Ладно, – со вздохом покорилась судьбе Беликова, – черт с вами, приезжайте. Только никакого спиртного и сладкого – я на диете.

– Диктуйте адрес. – По его голосу Беликова поняла, что он и не сомневался в ином исходе.

– Нахал, – с невольным уважением сообщила она собакам, положив трубку, – может, и впрямь скрытый маньяк? Из тех, что седина в бороду – бес в ребро? Во вляпалась-то…

Но она отчетливо понимала, что не чувствует ни раздражения, ни неудобства от этого неожиданного визита. Покачав головой, словно удивляясь самой себе, она торопливо принялась наводить в квартире порядок.

Смоляков прибыл через час, галантно протягивая розу на длинном стебле и бутылку «Хванчкары».

– Я же говорила, что спиртного не надо, – напомнила Беликова.

– Какое же это спиртное? – удивился писатель. – Это «Хванчкара».

– Примерно так же начинал мой первый парень, – задумчиво вспомнила Екатерина Юрьевна, – на следующий день я проснулась «не девушкой». Проходите. Обувь можете не снимать: в квартире, где живут две собаки, кот и женщина с больной спиной, чистый пол невозможен даже теоретически.

– Выяснили мое алиби? – насмешливо спросил Смоляков, усаживаясь за наспех накрытый стол. – Мисс Марпл удовлетворена?

– Да, в Союзе писателей и на телевидении подтвердили ваши слова, но убедило меня не это.

– А что же?

– В вашем возрасте действительно трудновато справляться с молоденькими девушками, – отомстила Беликова за «мисс Марпл».

– Уели, – признал писатель, – вы обещали рассказать мне о своей работе.

– Не я обещала, а вы настаивали, – напомнила Беликова, – да и рассказывать, в общем, не о чем… Отдел создан десять лет назад – в этом году у нас юбилей. В отделе шесть инспекторов и начальник. Как ни посмотри, а на весь Петербург и область нас не хватает просто физически. Девиц с улицы вылавливать – нет ни людей, ни законодательной базы. Что мы можем с ними поделать, кроме административного наказания? Стараемся работать там, где у нас есть хоть какие-то козыри – по выявлению притонов.

– А порнография? – заинтересованно уточнил Смоляков. – Тут ведь должно быть проще: пришел, изъял, наказал.

– За что? – так же заинтересованно спросила его Беликова. – Чем отличается эротика от порнографии?

– Ну это… Как его, – смутился Смоляков, – когда все откровенно показывают – порнография, когда… красиво – эротика…

– Красиво, – усмехнулась Беликова, – уверяю вас, Владимир Иванович, есть очень красивая порнография. Например, Пьер Вудмен. Кстати, он весьма не равнодушен к нашей стране. У него есть огромное количество кассет под общим названием «Русские девушки». Мы ведь последние десять лет считаемся страной отсталой, со всеми вытекающими последствиями. Девушки, мужчины, дети – стоят крайне дешево. По ценам на этом рынке мы даже можем конкурировать с Кубой, Тайванем и Филиппинами. Правда, детей он пока, к счастью, не снимает, но на одних русских девушках сделал себе весьма приличное состояние. Мне страшно даже не то, что у нас как таковой нет правовой базы в этом вопросе. Мне страшно, что у нас нет морали. Даже по телевизору крутят такое крутое порно, что только диву даешься. Я не ханжа. Я с удовольствием смотрела первые части «Эммануэль», «Дикую орхидею», «Девять с половиной недель» и прочие красиво сделанные фильмы, но