Ну, здравствуй, жена! - Татьяна Геннадьевна Абалова

что милорд вышел встречать королевскую кровь.

Младший сын, чья мать была яркой представительницей эльфийской семьи, лишь недавно перебрался в Агрид, поэтому чурался здешних порядков и воротил нос от местных женщин, в коих не наблюдал никакой утонченности.

 

- Кларидий! - на лестнице показалась Дэйте, которая приехала часом ранее. - Какими судьбами?

Она шла, подхватив подол длинного платья цвета утренней зари. Выбирая столь нежный цвет, Дэйте хотела выглядеть привлекательнее, но проиграла - замазанные на лбу юношеские прыщи стали еще заметнее.

- Душа моя! - бастард вытянул в приветствии руки, но не обнял «душу», а положил их на плечи, сознательно создавая между собой и наследницей рода Выращивающих Саар максимальное расстояние. Он не понимал панибратскую привычку целоваться при встрече. - Когда я летел сюда, то преследовал две цели! Посмотреть на удаль лорда Ханнора и оценить твою неувядающую красоту.

Дэйте широко улыбнулась.

- Почем нынче лесть при дворе? - спросила она. Немигающий взгляд умудренного жизнью человека вызвал бы озноб у кого угодно.

Но только не у принца.

- А почем ныне бессмертие?

- Всему отмерена своя цена, Кларидий. Для Изегера зерна саара и бесплатно не жалко, а для Сытого императора всего его богатства не хватит.

- Я ценю твой патриотизм.

 

Пустая болтовня лорда Ханнора раздражала. Он, вынужденный терпеть светскую беседу, с тоской посмотрел в ту сторону, где за деревьями скрывался западный дом. Нахмурился, увидев, что Михайка и Джулия куда-то тащат огромную корзину.

«Что они опять задумали?»

То, что Михайка бегает к девчонке каждый день, Изегер уже знал. Однажды даже подсмотрел, появившись через разрыв пространства в подвале, где хранился старый хлам. Замерший в стойке конь прадеда надежно скрыл лорда от глаз странной парочки. И что он увидел? Оба сидели на сундуке и облизывали леденцы на палочке. Сущие дети. И разговоры были такие же. Михайка рассказывал об Алельке, которая еще не знает, что ему не нужен ее шарф, и в лицах представлял, как у его друга вытянется физиономия, когда тот увидит, кто стал его дамой сердца, а девчонка смеялась словно она дурочка.

И так хорошо им было вдвоем, что Изегер пожалел, что не он тот самый мальчишка, который сидит рядом с Джулией, лижет леденец и без стеснения толкает ее плечом.

- Скажи, да?

- О, да! Сипитка пятнами от зависти покроется!

 

«Надо бы посмотреть, куда они потащили корзину».

Лорд Ханнор вздохнул и сделал вид, что слушает неторопливую речь столичного фазана.

Выбраться удалось только через час. На крепость опустились облака, что стряхнули с себя скалы, и лорду казалось, что он идет по пояс в молочной пене.

Он остановился у западного дома и прислушался. Нет, Джулия еще не вернулась.

Поднял голову, заметив свет на втором этаже. У окна стояли Тени.

Тиль Грасси радостно помахала рукой, а Картора сначала погрозилась клюкой, а потом ткнула ею в ту сторону, куда правнуку следовало идти. Он сдержанно кивнул и направился к дальней башне, откуда тянуло дымком.

Ветер, словно нерадивый пастух, обнаруживший вдруг, что его стадо разбрелось, кинулся разгонять облака. Они уходили неохотно, оставляя на пожухлой траве капельки влаги.

 

- И вот он пробрался через колючие заросли и обнаружил, что во дворце все спят, - девчонка и Михайка сидели на обрубке дерева. Их плечи накрывало одно одеяло на двоих, и каждый держал в руках по прутику, которыми они тормошили золу догорающего костра. - Бродил принц по замку, бродил и в одной из пыльных комнат обнаружил спящую красавицу. Как только он ее ни будил, ничего не получалось.

- А водой из ведра пробовал окатить?

- Фу, Михайка! Как можно?

- Да ладно. Я спросил просто. Моя матушка отца ледяной водой поднимает. Когда он после запоя на крыльце валяется...

- Но принцесса не после запоя уснула-то...

- Да понял уже. Так принц добудился или не солоно хлебавши домой отправился?

- Тебе невозможно сказки рассказывать, - Юля надула губы. - Вечно все перевернешь.

- А ты лучше еще раз расскажи, как облила Эрдис кремвилем.

- Сколько можно?

- Я на твоем месте все-таки пошел бы и разобрался с трактирщиком. Как пить дать, это он подсунул кувшин.

- Не думаю, что трактирщик отважился бы на такую на подлость. Зачем ему? Там полно наших гуляло. Из замка. Наверное, хотели потеху устроить. Я же дурочка, которая поверила, что весь кремвиль заговоренный, и сидела бы потом с довольным лицом, не подозревая, что снова позеленела.

- А может, кто-то против, чтобы ты на турнир шла?

- Например, твоя Алелька?

- Найду заразу, прибью!

- Не надо убивать Алельку, - произнес Изегер, выступая из темноты. Сев на полено с другой стороны костра, он поднял глаза на удивленных заговорщиков. - Это сделала одна вредная девушка - подруга Эрдис. Отец уже наказал ее.

 

Уголки губ милорда поползли вверх, хотя он сильно старался не рассмеяться.

- Ох, милорд! - радостно соскочил с места Михайка. Его лицо, как и лицо соседки, которая подхватила сползающее одеяло, было испачкано в саже. - Не хотели бы отведать запеченной картошечки? Как раз новая поспела!

Он шустро выкатил из пепла дымящийся клубень.

Покидав его в руках, шикая от боли, разломил картошку пополам, густо присыпал солью и протянул Изегеру на капустном листе.

- Вкусно? - спросил Михайка, ревниво следя, как милорд откусывает самый край.

- Хо-ро-хо! - катая горячий кусок во рту, ответил лорд. Оба - и взрослый, и мальчишка, задорно рассмеялись. Лишь Юлия еще крепче сжала черные от сажи губы.

- Так чем кончилась история со спящей красавицей? - спросил милорд, вытирая руки белым платком.

Юлька отвернулась, не желая говорить.

Изегер поднялся, потрепал Михайку по нечёсаной голове, а потом наклонился низко-низко, так, чтобы коснуться Юлькиного уха губами:

- Он поцеловал ее.

Юлька сунула в ухо палец и потрясла им, словно там зудело.

Милорд опять рассмеялся и не торопясь скрылся в темноте.

 

- Завтра турнир, - вздохнула Юлия. - Пора спать.

- Ты не переживай, все получится как задумано, - мальчишка по-хозяйски выгреб из костра оставшуюся картошку, завернул ее в тряпицу, потом потушил из бутылки тлеющие угли. Юля прихватила обгрызенный вилок капусты и, так и не сняв с плеч одеяло, поплелась за Михайкой.

На душе было тревожно.

 

Разглядывая в зеркале испачканное в саже лицо, Юлька чуть не плакала.

- Михайка, поросенок! И не сказал даже!

Она