Любовные письма с Монмартра - Николя Барро

Я огляделся вокруг. Все было тихо, ничего не изменилось. Ангел таинственно улыбался, среди ветвей каштана вспорхнула птичка. Но красной розы уже не было среди зеленого плюща, кто-то переложил ее на мраморную плиту.

Кто-то?

Я опустился на колени и открыл тайник.

И сразу увидел маленький белый конверт.

Удивившись, я вынул его. Он был такой легонький, что казался не тяжелее воздуха. Но когда я торопливо его вскрыл, из него выскользнула визитная карточка.

Софи КлодельЛа кур дез ресторатёрзПариж, улица Оршам, 13

Я покачнулся, и буквы поплыли у меня перед глазами. Софи здесь нет. Но в тайнике оказалась ее визитная карточка. И тут я наконец понял все: смущенный вид Софи, ее замешательство. Понял, почему она, еще больше, чем я, боялась открыться.

Каменное сердечко, музей Родена, где я посмотрел скульптуры Камиль Клодель, но так ничего и не понял, билеты на «Орфея», кинотеатр в районе Монмартра, где она подстроила нашу «случайную» встречу, стена влюбленных, к которой она привела меня с помощью плана города, чтобы сказать мне: «Я тебя люблю», диск с песней «Secret Heart» – все это была Софи.

Это она читала мои письма.

И она на них отвечала.

Я был взволнован, когда торопливо покидал кладбище. Маленькая улочка за площадью Эмиля Гудо была мне знакома, и сейчас я с сильно бьющимся сердцем поднимался по ней.

Отыскивая глазами нужный дом, я шагал по улице Оршам. Пока не увидел эмалированную табличку с голубыми краями, на которой каллиграфическими буквами было написано название: «La Cour des Restaurateurs» – подворье реставраторов.

Я открыл ворота и очутился внутри. Справа располагалась мастерская резчиков по дереву, слева – ателье скульпторов. Дверь была открыта, и я вошел.

Пахло пылью и краской, мой взгляд скользнул по этому зачарованному саду каменных изваяний, часть которых была накрыта белыми полотнищами, оглядел большой стол, где были разложены руки, головы, ноги из белого мрамора, посмотрел на искусные рельефы, возвышавшиеся до потолка, на большой верстак у стены напротив большого окна, на которой стройными рядами, словно оловянные солдатики, висели в ряд пилы, резцы и молотки.

– Ау? Есть тут кто-нибудь? – спросил я в пространство.

Что-то загремело, и, скрипнув, отворилась дверь следующей комнаты. На пороге показался Гюстав Клодель в рабочем халате. Он приветливо посмотрел на меня.

– Она наверху, в своей комнате, – сказал он, махнув на дом в глубине двора. – Она вас уже ждет.

Квартира Софи оказалась на четвертом этаже. Я взбежал по выщербленным ступенькам деревянной лестницы и не успел нажать звонок, как дверь изнутри открылась.

Передо мной стояла Софи. Одетая в платье нежного сиреневого цвета, она была бледна и тяжело дышала. Ее глаза в темноте прихожей казались огромными.

Несколько секунд мы молча пристально смотрели друг на друга. Затем она быстрым движением повернулась к стоявшему рядом комоду и протянула мне пачку писем.

– Ты простишь меня? – тихо спросила она, и ее глаза заблестели.

Я покачал головой и бережно взял протянутые письма.

– Нет, это ты меня прости, – сказал я. – Я вел себя как конченый идиот.

Я обхватил ее лицо ладонями, на свете были только она и я, и, пока мы целовались, не в силах оторваться друг от друга, нашептывая слова любви, письма выпали и, как листья, разлетелись по полу.

В этот вечер я так и не вернулся на улицу Жакоб. Я остался на Монмартре в маленькой, полной неожиданных закоулков квартирке под самой крышей, где нежданно поселилось счастье.

В этот вечер мы с Софи сказали друг другу все.

Она рассказала, как увидела меня на кладбище: она обратила внимание на очень несчастного человека, приходившего иногда с маленьким сынишкой. Как однажды, когда мы уже познакомились, она нечаянно подсмотрела, как я открываю тайник и что-то в него прячу. Как она потом тайно пошла к могиле Элен и обнаружила дверцу в памятнике.

– И вот я нашла все эти письма. Не могу описать, как меня это растрогало, но и немного напугало. Не удержавшись, я взяла письмо, которое лежало сверху. Я его прочитала, Жюльен, но не из простого любопытства. – Тут она с нежностью посмотрела на меня. – Я в тебя сразу влюбилась, с самого первого раза, как только мы познакомились, когда ты искал Артюра, а я сидела на стене ограды. Помнишь?

– Ах, Софи, еще бы мне не помнить! – Я нежно поцеловал ее, и она приникла к моей груди. – Это было как в сказке. Я чуть было не подумал, что ты какое-то существо не из этого мира. Мне тогда показалось, будто Артюр стоит и разговаривает с деревом. Я так обрадовался, что он нашелся, а потом увидел тебя. А затем мы пошли в кафе «L’Artiste». У меня это, кажется, был первый хороший вечер с тех пор, как умерла Элен, но я тогда был целиком погружен в свое горе.

Она кивнула:

– Уж это я знаю, Жюльен! Когда я читала твое письмо, у меня просто сердце сжималось от жалости. Ты был в таком невероятном отчаянии, ты просил Элен, чтобы она послала тебе какой-нибудь знак, и я…

Она на миг запнулась, и на глазах у нее выступили слезы.

– Меня это так глубоко тронуло, Жюльен, и так хотелось тебе помочь. – Она откинулась на спинку дивана, на котором мы с ней сидели. – И тогда я взяла и прочитала все твои письма. От первого до последнего, которое ты принес на могилу. Я была потрясена. Я же видела, как тебе плохо и как ты горюешь по своей жене, но то… – Она покачала головой. – Мне так хотелось снова вернуть тебе счастье, направить твои мысли в другую сторону. И тогда мне пришло в голову ответить. – Она улыбнулась. – Я проложила свой след и надеялась, что в конце концов он приведет тебя ко мне. Честно говоря, я даже удивлялась, как долго ты не догадывался, что это я…

– Да нет же, я думал тогда о тебе, – перебил я ее. – С самого начала я перебрал все возможные варианты. Но у тебя ведь был друг, который все время тебе звонил. Откуда мне было догадаться, что Chouchou – это твой отец! А почему, кстати, ты его так называешь?

Она лукаво улыбнулась:

– Это пошло еще из моего детства. Мама всегда называла папу mon petit chou[69], а у меня это как-то само собой превратилось в Chouchou.

– Ну и последняя великая тайна, – сказал я, осторожно убирая упавшую ей на лоб прядь. – То есть предпоследняя. Почему эта история с письмами так резко вдруг оборвалась? – Я испытующе посмотрел на нее, и она покраснела. – Неужели ты обиделась за то, что я забыл про условленную встречу?

– Ну что тут сказать, – произнесла она упавшим голосом. – Ты так долго задержался на могиле, не шел и не шел, и тогда я решила сама пойти за тобой. И тут увидела у могилы Катрин с письмом в руке и как ты на нее орешь, ну я и спряталась, быстренько забравшись на старый каштан.