Разрешите влюбиться - Елена Сокол

— Вставайте-вставайте! — Прогремела Стервелла.

«Распятие, библия, осиновый кол».

Сглотнув, я медленно подняла на нее взгляд.

Мертвенно-бледная кожа, горящие ненавистью раскосые глаза, тонкий нос, уложенные идеальной волной черные с вороньим отливом волосы и длинные, крючковатые пальцы с перстнями. Ливенская выглядела изголодавшимся хищником, склонившимся над дрожащей от страха добычей.

«Вербена, солнечный свет, обезглавливание».

«Блин, вряд ли я смогу так просто открутить ей башку, как это делали в фильмах».

— Наверное, вы все знаете, Ежова? — Улыбнулась преподаватель.

— Нет. — Выдавила я.

Если бы у меня были очки, я бы наверняка смогла рассмотреть ровные белые клыки в этой безупречной ухмылке.

— Но ведь вы же позволяете себе отвлекаться на моей лекции? — От нее потянуло могильным холодом. — Так?!

Я дернулась и сильнее втянула шею в плечи.

— Вперед, — произнесла Стервелла торжественно, — не стесняйтесь. Расскажите-ка нам, что входит в состав основных производственных фондов предприятия?

Она сложила руки на груди, а я мысленно представила, как за ее спиной сложились массивные черные крылья летучей мыши.

— П… — Мне пришлось перевести дух, успокоиться и вспомнить основы, хранить в памяти которые не составляло никакого труда для студента, особенно для такого ботаника, как я. — Производственные здания… — Ее глаза прищурились, и я продолжила: — Сооружения. Машины, оборудование, передаточные устройства. — «Боже, так это же легче легкого». — Вычислительная техника, измерительные приборы. — «Что там еще на любой фирме?» — Транспортные средства. Производственный и хозяйственный инвентарь…

— А непроизводственных?

— А… — Я откашлялась и поправила привычным жестом несуществующие очки. — Это то, что находится на балансе предприятия, но не участвует в процессе производства и не переносит своей стоимости на продукт. Э… Жилые дома, спортивные учреждения, какие-либо объекты культурно-бытового обслуживания…

От ее взгляда у меня кровь в венах застыла.

— Ну, допустим. — Хмыкнула она, возвращаясь к своему столу. — А теперь посмотрим, Ежова, как вы справитесь с самостоятельной работой по данной теме. — Взяла со стола пачку листов с заданиями, вернулась и обрушила на мой стол. — Раздайте всем. Займемся оценкой основных фондов.

Я быстро передала по рядам задания, и аудитория погрузилась в тишину. Лишь только недовольные перешептывания и стук клавиш калькулятора прерывали ее в течение следующего получаса. И только, когда спасительный звонок огласил окончание пыток, нам позволено было встать, сдать работы и уйти.

— И это того стоило? — Поинтересовалась Марина, когда мы вышли в коридор.

— Мы думали, она тебя съест. — Призналась Оля.

Я могла лишь виновато улыбаться и радоваться тому, что осталась в живых.

— Круто ты ее. — Похвалил Женька, догнав нас.

— Как же она об тебя зубы обломала! — Поддержал Антон. — Класс!

В памяти снова всплыли острые клыки, и по спине побежали мурашки.

— Это же основы, мальчики. — Смущенно улыбнулась я. — Неужели, она думала, что подловит меня на азах и простейших определениях? — Бравировать, надо признаться, у меня получалось неважно.

Плечи все еще тряслись от страха, а ладони потели от напряжения.

— Ты все равно молодец, Настя. — Исаев положил ладонь на мое плечо. — Круто справилась. — Мы вошли в шумную столовую. — Я бы начал заикаться и ничего не смог бы вспомнить. У меня, когда ты отвечала ей, колени дрожали так, что ручка по столу прыгала!

Женя звонко рассмеялся, а я чуть не запнулась и не выронила из рук учебники — потому что увидела Рому. Он стоял в очереди в компании своих друзей и смотрел прямо на меня. Точнее, на руку Исаева, все еще покоившуюся на моем плече.

Настя

Меньше всего на свете я хотела бы увидеть растерянность в его глазах. Она промелькнула и снова исчезла, сменившись равнодушием. Но мне все-таки удалось ее заметить.

— Настя, что тебе взять? — Спросил Женя, бросая сумку на спинку стула.

Я вздрогнула и задышала чаще. Чертов Гай. Я не понимала его, потому и боялась. Хотела сбежать из столовой скорее, но не могла. Ноги не желали слушаться, руки онемели. Но все-таки, хорошо, что с ним все было в порядке. Я скучала. Ненавидела его, и все равно скучала, скучала, скучала. Невыносимо, трепетно, робко. И сердце предательски забилось учащенным пульсом в висках, выдавая мое смятение.

— Ты что-то сказал? — С трудом оторвала взгляд от Ромы и посмотрела на Исаева.

Парень широко улыбнулся.

— Приходи в себя, Насть. Все уже позади. — Он указал на очередь. — Народу много, зачем нам всем стоять? Я говорю, что мы с Антохой постоим в очереди и можем взять вам все, что нужно.

Деньги. Первое, обо что споткнулись мои мысли, это напоминание о том, что много тратить нельзя.

— Чай. — Почувствовала, как в желудке заурчало. — И… булочку.

— Хорошо. — Женя перевел взгляд на Олю. — А тебе?

Они с Мариной надиктовали желаемое, сунули ему в кулак смятые купюры, и я тоже принялась шарить по карманам.

— Ничего не надо, Насть. — Прошептал Исаев, наклонившись совсем близко к моему уху. — Деньги тебе еще пригодятся. — Перехватил мою руку, которая собиралась вынырнуть из кармана с хрустящей банкнотой, зажатой меж пальцев. — Убери, Ежова. Убери, я сказал.

Он улыбнулся, и я благодарно кивнула.

— Марин, я не понял. — Антон почесал нос. — Салат с помидорками сверху, это тот, который сырный или крабовый?

— Майкин, ну, ты даешь. — Савина только успела сесть. Теперь ей приходилось вставать. — Пошли. Чувствую, вы двое без меня не справитесь. Вот там, где одна помидорная долька сверху, это сырный. Я его терпеть не могу, он с морковкой и капустой. А тот, на котором много долек, это крабовый. Сейчас покажу.

Они удалились, чтобы встать в очередь, и я села рядом с Олей. Медленно, словно чувствуя на себе чей-то взгляд, повесила сумку на стул, поправила волосы и рискнула поднять голову. Посмотрела в ту сторону, где стоял Гай с друзьями, и сердце снова пустилось галопом.

Внимательные серые глаза все еще изучали меня. Он стоял рядом со своими друзьями-мажорами. В мятой черной толстовке с капюшоном, из-под которой выглядывала такая же мятая серая футболка с надписями на английском, в узких голубых джинсах и белоснежных кроссовках. Нарочито небрежный, даже расхлябанный, лениво наклонившийся на стойку с десертами. Он был без подноса, в отличие от своих приятелей, будто не поесть пришел, а заскочил повидаться всего на пару минут.

Рома что-то обсуждал с ними, но пристального взгляда с меня не сводил. Немного запрокинув голову, нервно поглаживал татуировку на шее и хмурился. Вряд ли без очков я могла бы рассмотреть каждую черточку его лица, но для того, чтобы стушеваться, мне достаточно было видеть его глаза. А еще искривленный в довольной ухмылке рот и слегка взъерошенные светло-каштановые волосы.