Симметрия желаний - Эшколь Нево

из близнецов по-своему реагирует на утрату, – сказала она. – Каждый из них, вероятно, выработал собственный способ противостоять горю, не похожий на способ другого.

Все это она рассказывала мне и Офиру. Амихай был слишком взвинчен, чтобы ее слушать. Он обнимал и гладил Ноама, словно проверял, все ли части его тела на месте, и снова и снова повторял:

– Маленький мой. Маленький мой. Маленький мой.

На обратном пути Амихай попросил меня повести машину. Он сидел сзади, целовал Ноама то в щеку, то в лоб, то в щеку, то в лоб и приговаривал:

– Ты и твой брат – это все, что у меня осталось. Все, что у меня осталось, – это ты и твой брат, только мы с вами и остались.

Я старался не слушать. Чем больше он говорил, тем меньше воздуха оставалось в моих легких. Хорошо, что ехать недалеко, думал я, в противном случае приступ астмы мне гарантирован.

Возле своего подъезда Амихай сказал, что ему очень жаль, но завтра он вряд ли придет на презентацию. Сил больше нет.

Офир сказал, что проводить встречу без Амихая не имеет смысла.

– Даже если ты просто молча посидишь, – мягко убеждал его Офир, – уже будет хорошо.

А я добавил, что завтра этот американец улетает из Израиля. И если мы отменим встречу, то упустим последний шанс получить финансирование.

– Не знаю, – сказал Амихай. – Не знаю, смогу ли я.

Но я уперся, сам удивляясь своему упорству. Я еще понимал Офира, которому вся эта история с ассоциацией подвернулась как нельзя кстати, пока он не совсем врос своими плоскими стопами в почву Михморета. Но я? Почему я так загорелся этим проектом?

– Помнишь, о чем ты просил нас в самом начале? – вдруг услышал я свой голос. – Ты просил, чтобы мы не дали тебе сдаться.

– Вот именно, – поддержал меня Офир. – Сейчас не время сдаваться, Амихай. Это значило бы идти наперекор течению жизни.

9

Они стоят по обе стороны от нее; их макушки едва доходят ей до плеч. Она смотрит в камеру своим пронзительным взглядом. («Эта девочка слишком умна, – однажды сказала нам Мария. – Если за ней не приглядывать, она вырастет дурным человеком».) Они смотрят на нее. Точнее, не совсем на нее. Скорее, они смотрят в ее сторону (или косятся друг на друга, пытаясь понять, кто стоит ближе к ней?).

Я почти уверен, что справа – Ноам, а слева – Нимрод, но я могу ошибаться. У Ноама шире лоб, но это заметно только при определенной стрижке. А на этом снимке у обоих на головах – праздничные венки из листьев, закрывающие лоб.

Амихай сделал эту фотографию в последний день рождения близнецов, когда еще была жива Илана. Тогда они уже ухаживали за дочкой Марии, но делали это достаточно деликатно. Робко. Но после смерти матери мальчишки будто с цепи сорвались, и их битва за сердце возлюбленной превратилась в войну без правил. Поначалу мы наблюдали за этой троицей с умильными улыбками (ах, эти милые детские влюбленности!), но теперь происходящее не на шутку нас тревожило (неужели милая детская влюбленность способна обрести подобные формы?).

Когда беглеца Ноама вернули домой, Нимрод этому не обрадовался. «Как маленький. На публику играешь», – сказал он. И было ясно, о какой публике речь.

Во время чемпионата округа по дзюдо, в котором участвовал Нимрод, Ноам сидел рядом с девочкой на трибуне и старался умерить ее энтузиазм. «Он самый старший в своей возрастной группе, – шептал он ей на ухо. – Потому и побеждает».

Они состязались перед ней в самых невообразимых вещах. Кто запомнит девятизначное число? А десятизначное? Кто сумеет дольше задерживать дыхание? Кто съест больше клубники, пока она не полезет обратно?

Судьей в этих состязаниях выступала она. Она решала, кому присудить победу. Но самое главное решение выносить не спешила.

– Ты ведешь себя очень жестоко, – в конце концов упрекнула ее Мария (Офир передал нам этот разговор, не скрывая отцовской гордости).

– Но почему, Mor[24]? – спросила девочка, глядя на мать снизу вверх, и своим фирменным жестом заправила непослушную прядь в золотистый пучок на макушке.

– Потому что тебе нравится, что они оба вокруг тебя увиваются, и тебя не волнует, что ты причиняешь им боль, – твердо сказала Мария.

– Но, Mor, я правда люблю их обоих, – возразила девочка. – Честно!

– А может, она все правильно делает? Кто сказал, что можно любить только одного? Или только одну? – задумчиво проговорил Офир, завершая свой рассказ.

Яара посмотрела на меня, и в ее глазах вспыхнула искра (или это мне просто показалось?).

* * *

Амихай все-таки пришел на встречу со спонсором.

Небритый. В некогда белых кроссовках.

Еще до начала он попросил нас взять ведение презентации на себя, потому что еще не очухался от вчерашнего. Но не успел Офир показать первый слайд, как Амихай вмешался:

– Хватит! Я больше видеть не могу эти слайды. Послушайте… – обратился он к потрясенному миллионеру и заговорил про Илану.

Мы с Офиром испуганно переглянулись. Что он делает? Мы еще надеялись, что он хотя бы объяснит связь между смертью Иланы и нашими планами по созданию ассоциации. Но нет. Он просто рассказывал этому человеку про Илану. Как он вошел в армейскую канцелярию, и там было полно девушек, и все они над чем-то смеялись, а одна девушка сидела в стороне с ободранной кошкой на коленях. Любовь зажглась в его сердце в тот же миг, но потребовалось три месяца, чтобы он набрался храбрости и заговорил с девушкой, попросив ее выдать ему какую-то справку. Потом ему потребовалась еще одна справка. Потом он спросил, не сходит ли она с ним в солдатское кафе, выпить кофе или какао. И он вдруг понял, что все эти три месяца она тоже думала о нем. Хотела его видеть. Именно это он всегда в ней любил. Под ее внешней холодностью и вечной печалью он угадал биение горячего сердца. Только он один знал ее секрет. Он и бездомные кошки. Потом к ним добавились ее самые слабые студентки. Потом – палестинцы на блокпостах. Для всех остальных – его родственников и друзей – она была просто молодой женщиной, страдающей от депрессии, каких вокруг много. Перед свадьбой мать Амихая сочла нужным предупредить сына: «Подумай хорошенько. Если она сейчас такая, кто знает, что с ней будет, когда она родит. Гормоны и все такое…» Его это не тревожило. Его нисколько не беспокоило, что он женится первым из друзей. И