Филантропы в рваных штанах - Роберт Трессел

в жизни. У трудящихся квартирная плата поглощает, по минимальным подсчетам, около трети их заработка, ведь нельзя же забывать, что платить приходится постоянно, независимо от того, работает человек или нет. Если он задолжает в период безработицы, то потом, когда он снова найдет работу, ему придется платить вдвойне.

Большинство, о котором я говорю, занято тяжелым трудом и живет в бедности, чтобы меньшинство могло жить в роскоши, не работая, а, поскольку большинство в основном состоит из дураков, они не только соглашаются всю жизнь жить в беспросветном рабстве и нужде, чтобы платить тем, кто считает страну своей собственностью, но еще твердят при этом, что все эти законы абсолютно справедливы и что они благодарны меньшинству за то, что им вообще разрешили жить в этой стране.

Оуэн на секунду замолчал, и его слушатели тут же стали возмущаться.

− Ну и что из того, − закричал Красс. − Если у тебя есть дом и ты его кому-то сдал, ты, наверно, захочешь получить плату, не так разве?

− Я считаю, − запальчиво заговорил Слайм, у которого было несколько акций местной строительной компании, − если человек осторожен, бережлив, копит деньги, всю жизнь обходится малым, он может купить даже несколько домов, чтобы обеспечить себя в старости. И что же, по-твоему, выходит, их отобрать у него? Некоторым, − добавил он, − просто совести не хватает.

Почти у каждого нашлось, что возразить Оуэну. Харлоу в короткой, но выразительной речи, изобиловавшей кровожадными проклятиями и упоминаниями адских мук, протестовал против каких бы то ни было посягательств на священную частную собственность.

Истон слушал с озадаченной физиономией. Филпот растерянно таращил глаза на круг и два квадрата.

− Большей частью земли, − сказал Оуэн, когда шум утих. − владеют люди, не имеющие на нее абсолютно никакого морального права. Многие владения были добыты с помощью убийств и грабежа предками нынешних хозяев. Бывало так, что какой-нибудь король или принц, желая избавиться от надоевшей ему любовницы, дарил часть нашей земли какому-нибудь «благородному» джентльмену при условии, что тот женится на этой женщине. Огромные угодья были розданы отдаленным предкам нынешних владельцев за истинные и вымышленные заслуги. Вот послушайте, − продолжал он, доставая из записной книжки небольшую газетную вырезку.

Красс страдальчески покосился на кусок бумаги. Он вспомнил о вырезке, которую носил в собственном кармане. Он начинал опасаться, что ему вообще не представится сегодня случай ее продемонстрировать.

− «Знак благодарности.

Вчера исполнилось столетие битвы при Болкартридже. По установившейся традиции герцог Болкартридж вручил властям миниатюрный флаг, который он ежегодно дарит нашей стране в знак благодарности за право владеть крупными земельными угодьями, которые вместе с денежной суммой были пожалованы одному из его предков − первому носителю титула − за его заслуги в битве при Болкартридже».

Флажок − единственная плата, которую должен вносить герцог за пользование землями, приносящими ему несколько сотен тысяч фунтов стерлингов в год. Это небольшой трехцветный флаг на древке, увенчанном орлом.

Герцог Бланкмайнд также ежегодно дарит нашей стране небольшой кусочек раскрашенного шелка за то, что ему разрешено владеть той частью страны, которая была подарена − сверх жалованья − одному весьма отдаленному родственнику его светлости за интендантские заслуги в одной из битв в Нидерландах.

− Еще один пример − герцог Саусвард, − продолжал Оуэн. − Ему принадлежит множество земель из тех, что мы называли своими. Большинство его земель составляют конфискованные монастырские угодья, которые при Генрихе Восьмом были подарены предкам нынешнего герцога.

Справедливо или несправедливо то, что огромные пространства нашей страны были отданы вышеназванным людям, заслужили ли они такую награду или нет − для нас теперь безразлично. Но вот нынешние владельцы бесспорно этого не заслужили. Они даже не притворяются, что достойны этих благ. Они ничего не делали и ничего не делают, чтобы доказать свое право на владение этими поместьями, как они их называют. И по-моему, ни один человек в здравом уме не может считать справедливым то, что этим людям дозволено угнетать своих сограждан или же что их дети так же будут угнетать наших детей! Тысячи людей в этих поместьях трудятся и живут в бедности ради того, чтобы эти три человека и их семьи могли наслаждаться богатством и роскошью. Вы подумайте только, какая глупость! − воскликнул Оуэн, указывая на рисунок. − Все эти люди соглашаются работать до изнеможения, голодают, а помыкает ими, грабит их вот эта маленькая кучка!

Заметив признаки нарастающего неудовольствия, Оуэн поспешно закончил:

− Справедливо это или нет, но вы не можете отрицать: меньшинство владеет почти всеми землями у нас в стране, и в этом одна из основных причин бедности большинства населения.

− Что ж, это в общем-то верно, − задумчиво сказал Истон. − Плата за жилье − один из самых больших расходов в бюджете рабочего человека. Если ты без работы, ты можешь лишить себя чего угодно, но за жилье ты платить обязан.

− Так-то оно так, − раздраженно заметил Харлоу, − но тут есть за что платить деньги, ведь не думаешь же ты, что тебе дадут дом бесплатно.

− Ладно, мы согласны. Это несправедливо, − насмешливо сказал Красс. − Ну а дальше что? Как это все изменить?

− Верно! − торжествующе кричал Харлоу. − Вот в чем загвоздка! Как изменить? Да нельзя изменить!

− Можно это изменить или нельзя, справедливо это или не справедливо, тем не менее частная собственность на землю − одна из главных причин бедности, − повторил Оуэн. − Бедность возникает не потому, что люди женятся, и не из-за машин, и не из-за «перепроизводства», не от пьянства и не от лени, не возникает она и от «перенаселенности». Причина бедности − монополия, частная собственность. А это и есть наша современная система. Монополизировано все, что можно монополизировать. Захвачены все земли, все недра земные и реки, текущие по земле. Единственная причина, почему пока еще не захватили дневной свет и воздух, заключается в том, что это просто невозможно сделать. Если бы можно было построить газовые резервуары, вобрать в них всю атмосферу и сжать ее, это давным-давно бы сделали, и мы покупали бы воздух. И если эта на первый взгляд невыполнимая затея была бы завтра претворена в жизнь, вы бы увидели тысячи задыхающихся людей, не имеющих денег, чтобы купить себе воздуха, точно так же, как сейчас тысячи людей умирают от того, что у них нет других необходимых для жизни вещей. Вам бы повсюду встречались умирающие, которые твердили