Сверкающая надежда - София Лилли

бы неправильно. Какая-то маленькая часть не хотела смириться, не говоря уже о том, чтобы сдаться.

Я не знал, какие чувства вызывает Луна, что так пугает меня, но я мог справиться с этими чувствами только тогда, когда я не делал этого с Брендой.

У нее не было этих длинных волнистых темно-каштановых волос.

У нее не было этих лесных глаз, в которых было столько эмоций.

У нее не было веснушек на носу.

Она не носила золотые креолы, которые были у нее всех размеров и форм.

Она не пила какао.

Она никогда бы не выглядела в моем джерси так же хорошо, как Луна.

У нее не было белых носков, на которых красовались красные сердечки.

Она никогда бы не доверяла мне так, как Луна.

Она не была Луной.

Я понял все это слишком поздно, и теперь было действительно слишком поздно.

— Хочешь минет?

Я посмотрел на блондинку, которая медленными шагами приближалась ко мне и расстегивала пуговицы на блузке.

— Нет. — Не успел я закончить фразу, как кто-то схватил меня за плечо и развернул в сторону от Бренды.

Не успел я толком осознать, кто передо мной стоит, как почувствовал кулак на своей челюсти и сильную потяжку. Я потер область челюсти и пошевелил нижней челюстью, которая болела.

Я поднял глаза и увидел, что Картер трясет рукой.

— Ну ты и ублюдок.

Он снова ударил меня кулаком, прежде чем я успел помочь. Вкус железа заполнил мой рот.

— Пошел ты, Картер. Пошел ты на хуй. — Закричал я, и мой кулак встретился с его носом, прежде чем следующий удар обрушился на его челюсть.

Девушка, которая хотела отсосать мой член, проскользнула мимо стены, когда мы дрались в коридоре, и выбежала к бару.

— Картер, черт возьми, прекрати.

Я попытался увернуться от его удара, потому что меньше всего мне хотелось ввязываться в драку.

Особенно с моим лучшим другом.

Картер не знал, когда нужно остановиться. В его доме общение было заменено на кулаки.

— Я не остановлюсь, пока ты наконец не поймешь это. — Он толкнул меня к стене и снова ударил кулаком.

— Я не собираюсь драться, и уж точно не собираюсь драться с тобой.

Он посмотрел на меня и снова ударил, но уже не так сильно, как в прошлый раз.

— Что ты делаешь? Неужели ты думаешь, что трах с кем-то другим заставит тебя забыть о чувствах, которые ты испытываешь к Луне? Блядь, признай это, Уэс.

— Я облажался, ясно? Я не хотел признавать, что Луна мне очень нравится, а с той девушкой у меня ничего не было. Я не мог. — Признался я.

Картер отпустил меня рывком, из его носа капала кровь, и я все еще чувствовал горький привкус железа во рту.

— Какой же ты тупица.

Он вышел из коридора и скрылся за дверью, отделявшей коридор от бара.

Я потрогал губу пальцами, на которых была кровь. Я стоял в коридоре, прислонившись к стене.

У Картера были все основания ударить меня, и я не мог его за это винить, потому что знал, что он готов на все ради своих друзей. Он готов на все и сделает все, чтобы тебе было лучше.

Картер приезжал ко мне в конце прошлого лета, когда я был свободен от работы, как каждую неделю. Я сидел на заднем дворе, потому что наверху, в моей комнате, было очень жарко. Он поссорился с отцом, и хотя я знал, что Картер умеет хорошо драться, в тот вечер он понес большое наказание.

Он всегда преуменьшал поведение своего отца. Все было не так уж плохо, а его поведение было вызвано только алкоголем. Он не мог вспомнить об этом завтра.

В тот вечер я узнал своего лучшего друга с другой стороны.

Мы сидели, и он плакал.

Картер плакал.

Он просто сидел и молча плакал.

Тот, кто обычно был таким сильным и уверенным в себе. Тот, кому всегда есть что сказать в любой момент. Но он был очень спокоен, и пока мы сидели там, слезы катились по его лицу, а мы пили одно пиво за другим.

Мы никогда не говорили о той ночи, и я никогда не спрашивал его об этом, но мне казалось, что в ту ночь что-то произошло с нашей дружбой в хорошем смысле этого слова.

Не разговаривая, мы сблизились еще больше.

Мы оба познакомились в старших классах и сразу же нашли общий язык.

Когда у нас были игры, мы обычно выходили на лед привычным дуэтом: одиннадцатый и тринадцатый номера. Один забрасывал шайбу в сетку, а другой ассистировал.

С тех пор мы пообещали друг другу, что сделаем все возможное, чтобы когда-нибудь играть в Национальной хоккейной лиге.

Я вышел и встал посреди бара.

Картер вернулся за столик, держа перед носом холодную упаковку. Я взглянул на него, а затем посмотрел в сторону Луны, которая смотрела на меня широкими, недоуменными глазами.

Пожалуйста, Луна, встань и скажи что-нибудь. Хотя бы еще раз.

Она медленно покачала головой и снова отвернулась от меня на барном стуле.

34. Луна

Уэстон покинул бар, вернувшись из коридора с ванными комнатами для гостей. Любому, кто находился в баре с глазами на лоб, было очевидно, что эти двое подрались.

Когда Картер вышел с окровавленным носом, я подумала, что он, в общем-то, нажился, но когда я увидела его красную, распухшую руку и лицо Уэстона вскоре после этого, я уже не была так уверена. Губа Уэстона сильно кровоточила, а челюсть распухла.

Кровь с губы капала на его серую толстовку, и я с удовольствием побежал бы за ним.

Но я не могла выйти из бара и погнаться за Уэстоном, чтобы Ария не оттаскала меня за волосы. Картер передал пакет со льдом обратно бармену и поблагодарил его.

Я повернулась к нему, сидящему на табурете, и посмотрела на его запекшийся от крови нос.

— Ты в порядке?

— Да, я в порядке. — Он осторожно потрогал свой нос.

У меня язык горел от желания спросить, что случилось, почему они подрались и как там Уэстон, но я заставила себя не спрашивать об этом.

— Он засранец, Луна. Но, чтобы ты знала, он никогда не был так уязвим, как с тобой. Ты ему нравишься, поверь мне.

Я знала, что он засранец, но он не давал понять, что я ему нравлюсь.

А наоборот.

Чему же мне верить? Я ни о чем не