Саперы - Артем Владимирович Драбкин

людей столько, что хватило бы на два полных состава. В нашем батальоне я бы не сказал, что были большие потери. Старался беречь людей.

Здесь мы научились делать и ложные мосты. Точнее, командование научилось. Нам приказали навести мост на остров Спорный. За ночь навели — днем началась бомбежка. Тогда я звоню комдиву стрелковой дивизии Ткаченко и докладываю: «Как же так, мост навели, войск нет, а бомбят беспрестанно, при переправе люди могут погибнуть!» Комдив ответил неожиданно: «А, бомбят, это очень хорошо». Тогда я понял, что нам приказали возвести ложный мост. Они отвлекли авиацию противника от 62-й переправы, где и переправлялись войска. Делали все, что мозг придумывал. Сталинград стал для нас хорошей школой, научились многим хитростям. Это неповторимое явление в истории Великой Отечественной войны.

19 ноября 1942 года началось контрнаступление наших войск. Готовились долго к окружению врага. Но даже после того, как кольцо замкнулось, немцы сбрасывали листовки, в которых писали о том, что мы рассчитываем в Сталинграде на армии Жукова, а они уже окружены и уничтожены подо Ржевом. Листовки эти никто особо не читал, но подбирали, потому что в лесах бумаги было не достать, а махорку куда-то же надо насыпать. Я не препятствовал этому делу, потому что не видел никакой опасности. Понимаете, мы наступали. И наступали удачно, впервые так удачно окружили врага за все время войны. Радовались сильно.

В конце 1942 года мне присвоили звание старшего лейтенанта, я стал командиром роты, а вскоре сделали заместителем комбата. Кроме того, вручили первую награду: орден Красной Звезды.

Бригаду перебросили на ростовское направление. Комбригом у нас тогда был подполковник Ян Андреевич Берзин, очень толковый и грамотный офицер, очень жаль, что пробыл недолго. Только немножко перебарщивал со строгостью. Но мы с ним были в очень хороших отношениях, и он приказал в феврале 1943-го после освобождения Ростова-на-Дону сформировать в городе ускоренные курсы для того, чтобы подготовить младших командиров в бригаду. Организовали полковую школу в составе двух взводов по 25 человек в каждом. Первым взводом командовал Волошин, другим — Мультянер. Учили прежде всего инженерно-понтонному делу и, кроме того, занимались и строевой, я, правда, этим не сильно увлекался, потому что времени мало было, но все равно надо было проводить такие занятия, ведь именно строевая делает из гражданского человека военного.

Внезапно нам пришел приказ заминировать Буденовский мост. Боялись, что к нам прорвутся немецкие танки. Это был большой, высоководный мост, минированием руководил начальник разведотделения штаба бригады старший лейтенант Воробей, до войны работавший горным инженером. Очень толковый человек, мы с ним сдружились, он помогал расчеты делать, и мы этот мост заминировали всего за неделю. Правда, взрывать его не пришлось, мы выпустили курсантов школы и отправились догонять свою бригаду. Снова эту историю пришлось вспомнить уже после войны. К нам в штаб бригады пришел письменный запрос о том, сколько зарядов было заложено в береговой опоре. К счастью, все чертежи сохранились, и мы ответили, что ровно три заряда. Позже выяснилось, что саперы, которые после нас занимались разминированием, в спешке или не хотели работать, или не нашли все заряды, но сняли только два. Так что мост активно использовался, а внизу все еще находился заряд, который случайно обнаружили. Начали выяснять, в чем дело, так что меня и Воробья спасла аккуратность в сохранении бумаг, так как саперы, естественно, стали валить все на нас, мол, это мы не указали на чертежах все заряды. Выдали справку, что у нас в документации было подтверждение наличия всех зарядов.

В Ростове-на-Дону я также встретил свою судьбу. Встал на квартиру в одной семье, где мать жила с дочерью и сыном в маленькой комнатке. Я увидел Марию, познакомился, она была очень покладистой. Всегда внимательно слушала. И мы решили пожениться. Перед этим Маша прошла через особый отдел, проверили ее, все оказалось чисто, и нам дали согласие на нашу женитьбу. Работала, точнее числилась, у меня в штабе писарем.

Первым самостоятельным боевым заданием для меня стало наведение понтонного моста у Мариуполя в сентябре 1943 года. Здесь я руководил всей батальонной колонной. Думаете, что самое тяжелое в понтонном деле — навести сам мост? Как бы не так, самое главное — это скрытно подвести к месту будущей переправы транспортную колонну. Понимаете, колонна состоит из 200 автомашин, и еще катера едут на прицепе. Если авиация противника обнаружит нас, то все, катастрофа. Поэтому я бедокурил: втыкал иголочку в телефонную линию стрелковых войск и слушал, о чем они говорят. И когда узнал о том, что командир переправляющегося стрелкового полка доложил в штаб о том, что уже подошел к берегу, то тут же колонной на всей скорости выскочил к берегу, к большой пойме реки Кальмиус. Мариуполь стоял подальше, поэтому противник расположился не на самом берегу, а ушел в город. И мы сумели за несколько часов беспрепятственно мост навести, чем обеспечили переправу. А дальше налетела авиация противника, и мы понесли потери: пять или шесть убитых. Но здесь по-другому нельзя было, если бы мы чуть помедлили, то нас засекли бы на равнине и всех рассеяли. За эту операцию мне вручили орден Отечественной войны II степени. Но в целом я всегда старался выполнять все задания так, чтобы люди не гибли.

Дальше был Сиваш. В ноябре 1943 года мы прибыли к берегу. Когда готовили эту переправу, нужны были переправочные средства. Сначала прибыли два управления оборонительного строительства, они начали возводить песчаную дамбу и с нашего берега, и с плацдарма. Дело шло трудно, но за несколько недель управились, а дальше выяснилось, что где-то на станциях «потерялись» понтоны. Тогда меня вызвал к себе командующий 4-м Украинским фронтом генерал армии Федор Иванович Толбухин и приказал срочно отыскать понтоны. Дали мне самолет У-2, хотя до этого я ни разу в воздух не поднимался. Летчик впереди, я сзади. Полетели по станциям срочно искать понтоны для переправы, чтобы быстрее их перенацелить на Сиваш. Беспрестанно садились, поднимались, круглые сутки, в том числе и ночью летали. У-2 удивительная машина, очень верткая. И выполнили задание, ускорили движение всех составов с понтонами. Так что перемычку от южной дамбы к северной сделали из понтонов длиной свыше 1300 метров. В конце января 1944 года началась переправа. Потом, уже после войны, используя те идеи, которые были положены в основу конструкции этого моста, я изобрел разборный металлический универсальный копер, который за 2,5 часа с помощью деревянных свай собирал мост длиной 100 метров. Мне за данное