Саперы - Артем Владимирович Драбкин

населением, и даже решили сыграть в футбол. У них все взрослое население играло в него. Мы выставили команду батальона, а чехи прислали здоровых ребят, настоящих футболистов. И они, конечно, были намного сильнее нас, им проиграли со счетом 4:1. Тут же приехал из города советский комендант, начал нас страшно ругать. Я не понял, в чем дело, что тут особенного, ведь проиграла команда батальона. Комендант тогда совсем раскричался: «А где видно, что это всего лишь ваша команда, по радио передают, что команда Красной армии проиграла чехам!» Ну, по радио, наверное, так и передали. Все бывает. Вскоре приехала команда ЦСКА, стала играть с командой Моравской Остравы, и наши футболисты выиграли 2:1. Что еще интересно: когда мы пришли на обувной завод «Бата», то чехи предложили нам бесплатно обменять наши ботинки с обмотками на сапоги. Но никто из солдат не захотел обмотки снимать, потому что сапоги трут ноги, а обмотки очень удобны на марше.

Встреча однополчан, слева направо: заместитель командира батальона по политчасти Иван Васильевич Панчук, заместитель комбата Левон Давыдович Гоглидзе, комбат Сергей Николаевич Осипов и заместитель по технической части Вазген Шанович Джамагорцян

С особым отделом довелось иметь дело?

У них служба была очень закрытая, имелись свои сексоты в части, которые все докладывали. Никто не знал их имен, я, как командир, тоже не знал и не интересовался. К счастью, у меня служили очень порядочные смершевцы. Один, Лукьянов, погиб на фронте в Мелитополе, второй, Скопец Семен Самуилович, был убит в Брно. Но через них я не узнавал информацию о солдатах. Сам знал солдат лучше, чем СМЕРШ. Как-то приехал из бригады их начальник, майор, и ко мне подошел с такой претензией: мол, что вы не ловите шпионов. Спрашиваю его: «Что вы ко мне имеете, занимайтесь своим делом, а я буду своей работой заниматься». Моих смершевцев этот майор все время ругал, требовал отыскать шпионов. Не было у нас шпионов, откуда им взяться. Майор мне при встрече всегда говорил: «Такого быть не может, в каждой части должен быть шпион». А я ручался, что у нас в части шпионов нет, причем могу подписаться в этом.

Сравнивая наши понтоны и немецкие, что бы вы могли отметить по поводу их эффективности?

Они не могут сравниваться в одинаковых плоскостях. Почему? Потому что мы воевали, исходя из своих возможностей, заготавливали количество понтонов, при этом у нас не верили в металлические понтоны, ведь при бомбежке они тонут. А деревянные плавают. Кроме того, их можно было транспортировать от машин к берегу пешком, на плечи себе взял и перенес, а вот металлические ни за что не возьмешь на плечи. Конечно, крупповский парк — это большое и сильное сооружение. Мы таких вещей у себя не изготавливали. Надобности в металлических конструкциях при отступлении не было. А в наступлении мы стали активно использовать трофейное имущество. На Дунае, где наводили металлические конструкции, мы уже были победители, там переправу охраняли и авиация, и зенитки. Другое время было, другое соотношение сил стало.

Ветераны 107-го отдельного Краснознаменного Сегедского моторизированного понтонно-мостового батальона на встрече в городе Рыбница, 1980-е годы

Часто ли приходилось брать лодки у местного населения при наведении переправ?

Лодки частенько изымались, тут нет вопросов. Мы в Сталинграде 50 лодок на остров Зайцевский перетаскали. И население с пониманием к этому вопросу подходило — война, жертвы, ведь мы шли на смерть. А лодка — это только средство для ловли рыбы, ее можно восстановить. Но и помогать людям я всегда старался. Когда мы пришли в Рыбницу, там пятнадцать человек местных жителей от голода умерло, и я организовал ловлю рыбы толовыми шашками. Это категорически запрещалось, поэтому отъехал вверх по течению на 15 километров, и мы ловили рыбу, привозили ее и кормили население. И я не считаю себя преступником, потому что людей надо было спасать. Как иначе поступить?! Но строгость, конечно же, сохранялась. Хорошо помню случай, произошедший на квартире в Рыбнице, где я стоял. Мы остановились в семье у поляка, они нам с женой выделили отдельный вход. Однажды ночью хозяин, поляк, приходит ко мне, кладет на стол пистолет и говорит мне: «Я сделал преступление, делайте со мной что хотите». Он толом подорвал рыбу, по моему примеру. А у него жена кормила. Я отмахнулся, ничего не стал делать, хотя он боялся, что его все равно будут судить, и лучше уж я его расстреляю. Ответил ему одно: «Вот что, иди к себе в комнату, ложись спать, а судить тебя не будем, но больше таких вещей делать не нужно». И все на этом.

Сергей Николаевич Осипов, г. Львов, 23 сентября 2013 года

После войны я все время работал. Служил в армии до 1969 года. Был начальником квартирно-эксплуатационного управления Прикарпатского военного округа. Построил здания для Львовского высшего военно-политического училища, штаба военного округа, выстроил военный госпиталь, многоквартирные дома для офицеров. Также строил ракетные комплексы. Выбивал деньги в Москве для строительства, доходил до председателя Госплана СССР. Сейчас, после увольнения, активно занимаюсь общественной деятельностью в Львовской организации ветеранов войны, труда и военной службы.

Интервью и лит. обработка: Ю. Трифонов

Калиберда Иван Афанасьевич

Родился я на Украине в 1920 году. Село Великий Бурлук, сейчас это Харьковская область. После окончания школы поступил в Ленинградское военно-инженерное училище. На курсе было три батальона: саперный, инженерный и понтонный, я как раз учился в понтонном.

И. А. Калиберда, фотография времен войны

Через пару недель после начала войны училище эвакуировали в Кострому. Мне, кстати, очень понравилась Костромская область. Красивая природа, дома, как мне казалось, напоминающие древнюю Россию. Проучились там почти год, уже готовились к выпуску, и вдруг, весной, наверное, нас поднимают по тревоге. Ни приказа не объявили, ни званий не присвоили, сказали только: «На месте уже получите!» Просто подняли, быстро собрались и погрузились на корабль. Причем корабль оказался древний, колесный еще, так мы на нем аж девять суток плыли до Камышина. Лопотал там себе, а мы мучились. Нам же выдали сухой паек всего на двое суток. Доехали до Куйбышева, там обратились в комендатуру, и нам выдали еще. В общем, доехали.

В Камышине как раз началось формирование инженерных частей, и меня назначили командиром саперной роты