Девятый час - Элис Макдермот

Им пришлось опереться друг на друга, так они хохотали. Впрочем, будучи католичками, обе знали: на карту поставлена бессмертная душа.

– Можно было бы коротенько исповедаться, – предложила Лиз. – Не вдаваясь в подробности.

Но Энни упрямо покачала головой:

– Я ни о чем не жалею.

Тем вечером, сырым вечером в начале февраля, Салли вернулась в дом Тирни после смены в отеле и поднялась к себе. Через час они с близнецами должны были идти в кино. Она только и успела, что снять обувь с чулками, и как раз сушила волосы полотенцем, когда в дверь тихонько постучали. Вошла миссис Тирни и, закрыв за собой дверь, прислонилась к ней спиной. Щеки у нее ярко горели, словно она только зашла с мороза.

– Тебе следует знать, – без экивоков начала миссис Тирни, – что ситуация изменилась. Для твоей мамы. – Она всмотрелась в лицо Салли, точно проверяла, нужно ли говорить что-то еще. И как будто была слегка разочарована, что нужно. – Гость к ней больше ходить не будет. Его жена заболела. Он считает, что долг велит ему быть с женой. – Тут она приподняла брови, словно спрашивая: «Теперь понимаешь?» И с облегчением улыбнулась, как будто Салли ответила ей вслух: «Да, понимаю».

Но на самом деле Салли вообще ничего не сказала.

Выпрямившись, миссис Тирни вытерла руки о передник, хотя они и так были совершенно сухими.

– Разумеется, тут тебе всегда рады, – сказала она. – Можешь оставаться, сколько захочешь. Но никто не удивится, если ты решишь от нас уйти и вернуться к себе домой. – Она разгладила передник поверх юбки, в голосе у нее звенели эмоции, которых она не могла скрыть: – Теперь твоя мама осталась одна. Совсем одна.

Все лампы были зажжены в квартире миссис Костелло, хотя в окно спальни бил дневной свет. В похоронной тишине молча сновали две монахини – сегодня сестра Жанна и сестра Люси. Когда пришла Салли, сестра Жанна раскладывала по ящикам и шкафам постиранное белье. Сестра Люси как раз повернулась от лежащей в постели миссис Костелло, – свисавший у нее с шеи стетоскоп казался совсем черным рядом с серебряным крестом на фоне белого нагрудника. Маленькое лицо миссис Костелло сделалось восковым. Как сказала сестре Жанне сестра Люси, она была «слаба, как котенок». В углу под окном стоял обтекаемый кислородный баллон, рядом маячила белым призраком кислородная палатка.

Сестра Люси взглянула на Салли, остановившуюся на пороге спальни миссис Костелло, и безразлично бросила:

– А, ты здесь. Хорошо.

Она пригладила рукав искривленной рукой. Затем потянулась в карман за наручными часами на потертом кожаном ремешке.

– Ладно, я пошла, – сказала она. Взяв Салли за локоть, она вывела ее в гостиную. – Ты надолго или просто заглянула? – спросила она. Ее взгляд скользил по комнате, а складка губ подсказывала, что она уверена: любой ответ окажется неудовлетворительным. – Поскольку мне говорили, что именно этот труд милосердия ты забросила, – продолжала она, – что вполне объяснимо, ты не обязана. Тебя вообще никто не обязывал приходить. Но Жанна переутомилась. Ей не помешала бы помощь, пока мистер Костелло не вернется домой. Его женушка поправляется, но медленно. – Она прищурилась из недр чепца. – Мистер Костелло придет, как только сможет. Теперь так каждое утро. Слышишь, что я говорю?

– Знаю, – ответила Салли.

Сестра потянулась за накидкой, все еще мокрой после утреннего дождя. Она набросила накидку на плечи, стетоскоп у нее на шее спутался с цепочкой креста.

– Миссис Костелло будет жить, – произнесла она таким тоном, словно просто вычеркивала очередной пункт из списка дел на день. – Ее муж исправится. – Она улыбнулась обычной своей тонкогубой улыбкой, заводя руку назад поправить плат. – Я никогда не думала, что с Богом можно заключать сделки, но мужчины, похоже, так считают. Чушь, разумеется. Пока он молился, чтобы она жила, она молилась о смерти. И кто же из них заключил сделку? – Сестра Люси презрительно фыркнула. – Мы удержали ее среди живых, – сказала она. – Бог это знает. – Сдернув стетоскоп, она сердито (как было у нее в обычае) убрала его в черную сумку на поясе. – Мистер Костелло вернется около десяти. Самое позднее в одиннадцать. Никто не станет тебя винить, если не захочешь с ним встречаться. Но посиди тут какое-то время и дай сестре Жанне глотнуть свежего воздуха.

Взяв саквояж, она огляделась по сторонам.

– Сотри пыль с абажуров, – продолжила она, – и с плинтусов. В кухне есть хлеб с маслом. Несколько вареных яиц и яблочное пюре. И заставь Жанну тоже что-нибудь съесть. Вскипяти чайник. Приготовь им обеим по чашке чая. Не забудь положить побольше молока и сахара.

И на том сестра Люси была такова.

Салли все еще стояла в пальто и шляпке, держа в руках маленькую сумочку. Монахини включили две лампы в гостиной и свет на кухне. В единственное окно спальни забирался приглушенный серенький рассвет. Было почти семь утра. Батарея у дальней стены шипела и пощелкивала, но, когда сестра Люси, уходя, открыла дверь, по комнате пронесся сквозняк, вытягивая тепло. Салли поежилась. В сумочке у нее лежал лиловый носовой платок, который она подобрала на полу в чайной. А в нем – завязанная в узел, как пожитки бродяги, солидная пригоршня квасцов.

Салли положила сумочку на покрытый чехлом стул. Сняла пальто и шляпку и положила их сверху. Затем пошла на кухню поставить чайник. Пока закипала вода, она вернулась в гостиную за сумочкой. Переложила ее на кухонный столик. Выставила на разделочный стол две чайные чашки, насыпала ложкой чай в серебряный шарик-ситечко и опустила в оловянный заварочный чайник. Когда вода вскипела, заварила чай. Вернулась за сумочкой и нашла лиловый носовой платок.

Развязав узел, она вытряхнула немного квасцов в пустую чашку. Налила сверху чай – жидкость тут же стала мутной. Повеяло чем-то, приятно напомнившим ей прачечную сестры Иллюминаты. Добавив молока и сахара, она попробовала смесь с ложки. Почувствовала на языке резкую горечь чего-то, что точно не было чаем. В шкафу над раковиной мистер Костелло держал бутылку виски. Салли видела ее там раньше. Быстро достав бутылку, она плеснула немного в чай, на мгновение вспомнив девушку из Бронкса. Снова связав носовой платок, вернула его в сумочку. Защелкнула застежку, щелчок эхом разнесся по квартире. Да, точно разнесся… никаких сомнений.

Чайную чашку на блюдце, на котором гремела ложечка, она отнесла в спальню. Миссис Костелло, как и раньше, полулежала, опираясь на подушки. Сестра Жанна считала ей пульс.

– Сестра Люси сказала принести ей чаю, – прошептала Салли. – Я и тебе заварила, он в кухне.

Она прикрывала чашку рукой, точно стараясь удержать в ней запах того, чем ее наполнила. Ладонь у нее понемногу становилась влажной от пара. К горлу подступало что-то болезненное. Она знала, что в любой момент может уронить чашку. Веки миссис Костелло дрогнули и поднялись, глаза были бессмысленными и голубыми.

– Я не хочу, – прошептала больная. – Уходи. – Слабо кашлянув, она попыталась сползти с подушек.