Моя сестра - Мишель Адамс

– Доброе утро, это доктор Харринфорд. Я…

– А, доктор Харринфорд. Наконец-то. Я уж думал, вы мне никогда не позвоните. – Слышу, как он отодвигает стул, который скрипит, когда он на него садится. – Предполагаю, что у вас много всего происходило. Не было времени отвечать на сообщения. К слову, мои глубочайшие соболезнования. Вот так потерять отца – ужасно. – Искренности в его словах ни на грош, но его тон уже мягче, чем когда он только поднял трубку, не такой уж он неприятный.

– Какие сообщения? – спрашиваю я.

– Я оставил три сообщения на автоответчике. Я уж начал думать, что вы тоже решили податься в бега, как ваша сестра. – Он разражается сдавленным смехом, но самообладание возвращается к нему. – Я вот к чему: вы вообще знаете, что она бродит неизвестно где? У нас тут это по всем новостям крутят. – Я думаю, не рассказать ли ему о том, что я сейчас направляюсь в полицию как раз по этому делу, но не уверена, стоит ли вдаваться в детали, нужно и уместно ли это. Так или иначе, он не особенно ждет от меня ответа. У меня такое впечатление, что он привык больше отвечать сам. – Одному лишь Богу известно, где она сейчас. Хвала небесам, что вы догадались забрать ее машину.

– Вы говорите об Элли, как будто ее знаете.

Он от души хохочет, его смех хриплый от сигарет.

– Я знаю эту семью много лет. – Я обращаю внимание на то, что он не сказал «вашу семью», но отбрасываю эту мысль. – Она всегда создавала проблемы, была весьма необузданной, пропадала неделями. Та еще оторва, эта девчонка. Впрочем, не переживайте за нее. Вернется целехонька. Всегда возвращается, даже скучно. Не обижайтесь уж.

– Нисколько не обижусь. – Отсутствие у него сочувствия к Элли вызывает у меня расположение, и каким-то образом поднимает мне настроение. – Так это не вы заявили об ее исчезновении?

– Упаси боже! Вы, женщина, что, такая же сумасшедшая, как она? Да ни в жизнь. Это все мистер Райли из местного паба. Он позвонил экономке, сообщив, что Элеанор на кладбище и странно себя ведет. Она, в свою очередь, в панике позвонила в полицию, и они начали расследование. Кто-то говорил, что ее видели с мужчиной, и через пару часов мы имеем исчезновение. Или похищение, или даже убийство.

Под экономкой он, должно быть, имеет Джойс, и я поверить не могу, как это я не додумалась позвонить ей раньше. Если и есть кто-то, кто может доказать, что после смерти отца я сразу уехала, – так это Джойс. Более того, я ей, кажется, нравлюсь, так что она, наверное, сможет даже поручиться, что я не имею отношения к наследству и изменению завещания в последний момент. К этому все и шло.

– Но, при всем уважении, доктор Харринфорд, – он прочищает горло, как будто решая, говорить или нет. – Она все время с какими-то странными мужчинами. Вернется она. Помяните мое слово. – Я открываю ящик стола, нахожу там пачку сигарет и закуриваю. Разгоняю дым, как будто Антонио тут и будет жаловаться. Но его здесь нет. Он ушел из дома до того, как я проснулась, вчера говорил, что у него сегодня утренняя смена. – Теперь насчет передачи вам документов на дом. Как скоро вы сможете приехать, чтобы разобраться с ними?

Мне нравится его прямота. Безо всяких заморочек. Сразу к делу.

– Я не думаю, что все будет так просто, мистер Уитеррингтон.

– Почему это, моя дорогая?

– Ну, как вы уже говорили, моя сестра числится пропавшей. Идет расследование. Не думаю, что нас должны видеть передающими бумаги на недвижимость, которая, по-хорошему, должна принадлежать ей.

– Возможно. Думаю, это возможная точка зрения. Но ваш отец был своеобразным человеком. А что же деньги? Вам полагается кругленькая сумма, девочка моя.

– Да, я понимаю. – Когда я просматривала завещание, я обнаружила, что есть еще и приличного размера денежное пособие. Не то чтобы я не хотела этих денег. – Но если быть предельно откровенной, я не хочу делать ничего, что может натолкнуть полицию на мысль, что я замешана в преступлении.

– Замешана? Вы? Не говорите глупостей.

– Ну, спасибо вам за доверие, мистер Уитеррингтон. Возможно, полиция захочет поговорить с вами в какой-то момент. Но прежде, чем думать об имуществе моего отца, я хочу спросить вас кое о чем. На копии завещания, которое дал мне мой отец, написаны какие-то цифры. Вы что-нибудь о них знаете?

Он ничего не говорит какое-то время. Я затягиваюсь сигаретой, позволяя дыму выйти через ноздри.

– Какие цифры? – спрашивает он.

– Это числовой ряд. 0020-95-03-19-02-84. У вас есть какие-нибудь мысли, что это может значить?

– Хм, э-э-э, нет. Нет, я не знаю. Перезвоните мне, когда будете готовы решать что-то насчет дома, я буду рад помочь вам.

– Спасибо, – говорю я, но он уже положил трубку.

Присев на край стола, я докуриваю сигарету, и заглядываю в мусорную корзину. Моя старая сим-карта все еще в телефоне, который я купила в аэропорту. Подхожу и выуживаю его оттуда, отодвигая в стороны запятнанные вином салфетки и осколки стекла. Телефон из рода этих старых кирпичиков, у которых экран размером со спичечный коробок, поэтому он держит батарею до сих пор. Захожу в меню, обнаруживаю десять пропущенных звонков и, если верить голосовой почте, пять новых сообщений. Три из них от Уитеррингтона с просьбой позвонить. Одно от Форестер, с тем же посылом. Последнее от директрисы школы в Хортоне.

– Здравствуйте, это мисс Эндикотт. Мы виделись в Фокслингской школе. У меня есть информация, которая, я думаю, вас заинтересует, и я буду признательна, если вы сможете перезвонить мне.

Она оставила номер, который я записываю на обороте завещания своего отца, под рядом цифр, нацарапанных от руки. Я решаю позвонить ей, когда вернусь от Форестер. Задумываюсь, не стоит ли позвонить Элли, и даже начинаю набирать ее номер. Но отвергаю эту идею. Пусть лучше Элли меня ищет. Таковы правила этой игры, я давно с ними знакома. Кладу в сумку оба телефона, и старый, и новый, и отправляюсь в полицейский участок.

В приемной участка душно, и от запаха пота и кофе у меня начинают слезиться глаза. Снаружи катятся мимо автобусы и автомобили, откуда-то издалека доносится веселый галдеж, люди делают покупки. Внутри сидит женщина, она слишком ярко накрашена и на ней очень мало одежды. Она выглядит как девка с трассы в ожидании очередного Джона, который перегнет ее через заднее сиденье. Чтобы быть проституткой, требуется поразительная гибкость. Я бы с таким никогда не справилась. Меня бы усадили в бордель, такой, где красные лампы, а ковры пахнут засохшей спермой. Но все равно меня не посадят за стекло. Никому не понравится смотреть на искривленные кости и изуродованные бедра, неловко насаживающиеся на предполагаемый член. Верный способ привести своих клиентов в угнетенное состояние. Плохо скажется на выручке.

– Он скоро вернется, – говорит она мне.

– Спасибо, – отвечаю я, барабаня пальцами по столу. Задерживаю руку на нем, провожу по поверхности и хлопаю ладонью, как какой-нибудь работяга. Да, я сильная и уверенная. Здесь есть только один стул, напротив нее.