Созидательный реванш - Юрий Поляков

— Многие признают тебя уже классиком. А ты сам как к этому относишься?

— Формальные признаки есть: допустим, школьная программа — в нее входят мои вещи, в вузовскую программу входят. В энциклопедиях я есть. А на самом деле, классика — это та литература, которую начинают перечитывать.

— А ты сам каких классиков перечитываешь?

— Перечитываю всех классиков. Периодически перечитываю и Гоголя, и Пушкина, и Толстого, и Чехова, и Бунина, и Гончарова, и Булгакова. Я люблю перечитывать, кстати говоря.

— Кто-то из них особенно любим?

— Чаще всех я перечитываю Гоголя, Булгакова люблю перечитывать, Шолохова недавно перечитал. Титан!

— А из ныне живущих?

— Из современных писателей я, например, ценю Владимира Орлова. Он сейчас не очень на слуху, но я считаю, что он один из лучших писателей.

— Это «Альтист Данилов» и прочее?

— Да, да. Один из лучших писателей. Мы говорим о здравствующих сейчас?

— Конечно, конечно… Сейчас мало кто помнит, что ты начинал как поэт и выпустил не одну книжку стихов. А ты помнишь свою первую публикацию в газете?

— Помню, конечно! Это было в семьдесят четвертом году. Я шел по Москве, останавливался у каждого стенда. Тогда ж по Москве были расставлены газетные стенды. Я останавливался и любовался на это свое стихотворение. Подходил кто-то еще, останавливался, и меня очень огорчало, что читают какие-то спортивные материалы, а на стихи не обращают внимания. Правда, в нескольких местах я заметил, как девушки и молодые дамы читали мои стихи. Женщины ценят поэзию!

— Ты начинал со стихов, потом перешел на повести, сейчас пишешь в основном романы. Следующим шагом эпопеи будут?

— Понимаешь, у меня и повести тоже выходят. Не только романы. А вот рассказы не удаются. Я начинаю писать рассказ, а выходит повесть. Начинаю писать повесть — получается роман. А если я начну писать по-настоящему роман, у меня получится эпопея.

— А как ты отдыхаешь от работы? Есть хобби какое-то?

— Есть. Летом, например, я по грибы хожу.

— То есть «Грибной царь» не просто так появился?

— Да, я специалист по грибам.

— А откуда у тебя эта любовь к грибной охоте? С детства?

— С детства. У меня был дед, мы ездили на Волгу, под Кимры, в приволжских лесах ходили за грибами. И я вот с тех пор люблю это дело. Он меня и на рыбалку с собой водил, но к рыбалке я как-то не прикипел.

— А к охоте?

— На охоту вообще никогда не ходил.

— И не тянет?

— Нет, не тянет. Павел Гусев меня все на гусей зовет, но потом забывает. Я говорю: ты меня хоть раз на охоту возьми, чтобы я мог, если придется, описать это в романе, чтобы знал, как это делается. Кстати, когда мне для пьесы «Халам-Бунду» понадобились подробности сафари, я к Гусеву и обратился. Он мне и рассказал, как на львов охотятся. Потом меня один банкир спросил: «Ты где на львов охотился?» Я ответил: «В Переделкино!»

— Юрий Михайлович, вам, как весьма плодовитому и известному автору, приходилось испытывать трудности в написании романов, или все шло гладко?

— Только что у меня вышел новый роман «Гипсовый трубач». Задумал я его давно и анонсировал еще в середине девяностых годов в нескольких интервью, но он как-то не шел. И я написал «Козленка в молоке», который после девяносто пятого года переиздавался двадцать пять раз, в том числе на иностранных языках. Есть у меня еще повесть «Парижская любовь Кости Гуманкова», выдержавшая тридцать изданий, и по ней недавно был снят фильм, где небольшую роль сыграла знаменитая Мишель Мерсье. После этого я снова взялся за «Трубача», и, представьте, он опять у меня не пошел. Пришлось отложить и написать повесть «Небо падших», по ней тоже снято кино под названием «Игра навылет», а также в Театре на Васильевском острове в Питере идет спектакль. После этого я вновь пытался возобновить «Гипсового трубача», но он никак не поддавался, и тогда я написал роман «Замыслил я побег», который пользуется большой популярностью в Китае, даже был признан лучшим переводным романом две тысячи четвертого года. В нем рассказывается о метаниях мужчины сорока лет. Однажды на каком-то из приемов ко мне подошел известный человек, когда-то бывший премьер-министром, и сказал: «Ну ты, слушай, негодяй, в этом романе сдал всех нас, мужиков, с потрохами». Следующее мое сочинение называлось «Грибной царь». Кстати, на будущий год по нему запускается шестисерийный фильм. И вдруг «Гипсовый трубач» сдвинулся с мертвой точки. В это время я перешел в другое издательство и на вопрос, что у вас есть, ответил: «Да вот, половина романа „Гипсовый трубач“ готова. На вторую часть, думаю, уйдет около года, потому что обычно пишу книгу не менее двух-трех лет». И они предложили мне напечатать первую часть романа. Поначалу я отказался, но потом подумал и согласился. И вот теперь эта книга вышла, она довольно большая — около пятнадцати авторских листов. Было много звонков от друзей, которые попрекали меня, что я оборвал на самом интересном месте. Так случилось, что во всех крупных книжных магазинах этот роман по продаже обошел и Акунина, и Маринину, и других коммерческих авторов. Говорю об этом с гордостью, потому что, на мой взгляд, нынешняя социально острая проза, написанная в традициях великой отечественной литературы, вполне может конкурировать с коммерческими изданиями. И тому доказательство мой «Гипсовый трубач».

— Кажется, в вашей статье в «Литературной газете» «Писатели и пипы» и шла речь о настоящих писателях и забивающих их подельщиках?

— Да, я предложил навести порядок в понятиях, потому что, когда, с одной стороны, писателями называют Распутина, Гранина, Искандера, а с другой — Донцову, Дашкову, это ведет к искажению истины, ибо эти люди занимаются разным видом деятельности. Первые создают художественную литературу, а вторые — книжную продукцию, не имеющую никакого отношения ни к художественному творчеству, ни к работе над словом. Поэтому серьезных литераторов я предложил называть писателями, а людей, создающих книжную продукцию, — пипами. Расшифровывается это просто: персонифицированный издательский проект, ведь, как правило, в создании книжной продукции принимает участие группа авторов, но по традиции на обложке стоит одно имя. В кино не так. Например, в «Ворошиловском стрелке» все честно написано: «Фильм снят по мотивам повести Виктора Пронина „Женщина по средам“, авторы сценария Бородянский, Говорухин, Поляков».