Лароуз - Льюис Эрдрич

— Уверен, там есть собака, — проворчал Ландро.

Однако они все-таки пошли к ферме.

Прячась в красивых кустах старой сирени, они стали наблюдать за домом — тот был двухэтажным, окрашенным в белый цвет, с поясом деревянной резьбы вокруг первого этажа и с четырьмя простыми колоннами, поддерживающими небольшое, но достойное внимания строение. Солнце светило им в спину. Внешняя сетчатая дверь, охраняющая дом от насекомых, со скрипом открылась и захлопнулась. Дряхлый черный пес с седой мордой вышел на негнущихся лапах во двор в сопровождении высокой старой женщины. На ней были белое платье, мешковатый серый мужской свитер и тапочки из овчины. Мальчики заметили ее обувь, потому что женщина прошла мимо них по краю скошенной травы. Пес отстал и остановился перед ними, подергивая носом. Его пораженные катарактой глаза плохо видели.

— Перчик, иди сюда, — позвала женщина.

Пес недолго постоял перед ними. Казалось, он нашел их безобидными, потому что двинулся к хозяйке и вместе с ней продолжил обход двора. Ходьба явно давалась ему с трудом. Они сделали с десяток кругов, двигаясь все медленнее и медленнее. Голова у Ландро кружилась, и ему стало казаться, что женщина и пес впитывают последние косые лучи солнца, падающие из-за деревьев, и забирают их с собой, в то же время встречая грудью непрерывно накатывающиеся волны темноты. Наконец наступила ночь, и женщина с псом стали едва различимы. Каждый раз, когда они проходили мимо мальчиков, пес останавливался и оценивал их, а потом снова догонял хозяйку. На последнем круге мальчики услышали шарканье тапочек совсем близко. На этот раз, когда пес встал, рядом с ним замаячил черный силуэт старой женщины.

— Вы голодны? — спросила она. — Я приготовила ужин.

Они не решились ответить.

Она ушла. Через несколько минут мальчики поднялись с травы и последовали за ней к двери. Пока хозяйка заходила в дом, они стояли снаружи.

— Можете войти, — позвала она уже другим, изменившимся голосом, словно была не уверена в том, что действительно только что их видела.

Мальчики вошли в кухню и едва не отпрянули при виде старой женщины, которую теперь могли рассмотреть при ярком свете лампы. Она была поразительна — очень худая и чересчур высокая, с глубоко въевшимся в кожу загаром, с лицом, которое, казалось, состояло из одних вертикальных морщин и напоминало сложенный веер. Густая копна седых волос увенчивалась хохолком надо лбом. По бокам волосы были аккуратно зачесаны назад и скреплены шпильками, оставляя открытыми торчащие уши, словно оладьи, слегка пережаренные и оставшиеся хрустящими на всю жизнь. Она была не просто старой, а чрезвычайно старой. Ее голубые глаза потускнели и стали белесыми, придавая ей вид мертвеца, поднявшегося из могилы. Старуха не только выглядела странно. Вдобавок у нее на кухне висел телефон. Что, если она вызовет шерифа? Мальчики были слишком напуганы, чтобы удариться в бегство.

— Э, да на вас новая одежда! — воскликнула вдруг старуха и широко улыбнулась, так ласково, словно хорошо их знала.

Мальчики осмотрели свою грязную старую одежду.

Женщина повернулась к открытому холодильнику и начала доставать лотки и тарелки, завернутые в фольгу. Потом она вручила их мальчикам, которые подошли ближе.

— Поставьте их в духовку, — распорядилась она.

Ландро открыл холодную духовку чистой эмалированной плиты, и мальчики принялись совать в нее блюдо за блюдом. Ромео осмотрел циферблат и повернул ручку. Цифры доходили до 500. Он выбрал 425[140].

— Так, — проговорила женщина, потирая руки. — Что у нас есть еще?

Открыв буфет, она достала коробку с солеными крекерами, жестяную банку сардин и поставила их на стол, на котором уже стоял запотевший кувшин холодного чая.

— Несите стаканы.

Старуха махнула рукой в сторону сушилки для посуды и села на стул. Пес встал с вязаного коврика в углу кухни, подошел к хозяйке и лег у ее ног. Пока мальчики залпом допивали чай, она оторвала открывалку от консервной банки, дрожащими руками вставила в щель язычок и, вращая, закатала крышку до половины.

— Вилки?

Она мотнула головой в сторону ящиков слева от раковины. Ландро принес приборы. Ромео угадал шкаф и поставил на стол три большие желтые тарелки, по краям которых танцевали дамы в длинных юбках и господа в цилиндрах. Женщина поддела на вилку кусок сардины, положила на крекер и, размяв, намазала на него. Потом кивком предложила мальчикам сделать то же самое. Поначалу еда застревала у них в горле, но потом их руки сами собой принялись отправлять в рот крекер за крекером. Они съели все сардины, кроме последней, которую оставили хозяйке. Она наблюдала за ними с широкой улыбкой, открывавшей потемневшие и расколовшиеся зубы.

— Продолжайте, я съела, сколько хотела, — проговорила она.

Ее муж умер, пояснила она. Больное сердце.

— Мое бьется как надо, но мне все равно, если оно вдруг откажет… Как твои мама и папа? — спросила она Ландро. — Они копают погреб?

Ландро посмотрел на Ромео, приподняв брови.

— Копают? — переспросил Ромео.

Женщина кивнула.

— Хорошо, с его помощью вы сохраните продукты зимой. Это мы их научили. Зимняя стужа для вас, индейцев, стала тяжелым испытанием. Муж сказал, вы умирали. По одному каждый день. Поэтому я рада видеть вас, мальчики. Рада, что вы справились. Ваша семья из хороших индейцев. Муж всегда говорил, что хороший индеец может стать лучшим другом. А плохие индейцы могут обокрасть до нитки, причем они особенно нечестивы, когда пьяны. Вы, мальчики, всегда были хорошими, добрыми.

Зазвонил телефон, встревожив их всех. Женщина облизала губы, встала, чтобы ответить на звонок, и направилась к черному настенному телефону с наполовину стершимися цифрами. Она сурово приложила трубку к своему большому уху.

— Просто прекрасно, — произнесла она, глядя на телефон так, будто звонивший находился внутри него.

— Нет, еще не съела, — ответила старуха, и на ее лице появилось выражение неуверенности, словно она ответила на вопрос, содержащий подвох. — Да, плита выключена, — добавила она кротко. — Пойду, выну. Да, да. Я голодна.

На ее лице появился лукавый взгляд, и она повернулась, чтобы подмигнуть мальчикам.

— Голодней, чем когда-либо!

— Хорошо, спокойной ночи.

Она повесила трубку и произнесла:

— Хм-м-м.

Запахи разогревающихся блюд наполнили кухню, но женщина этого не замечала. Она снова села за стол и, нахмурившись, уставилась в пространство.

— Не достать ли нам еду? — спросил Ромео.

Губы женщины что-то беззвучно шептали. Потом она, вздрогнув, очнулась.

— Выньте-ка те блюда, мальчики, ладно? Давайте поедим!