Портрет Дориана Грея - Оскар Уайльд

— Мистер Кэмпбел, сэр, — доложил слуга. Вздох облегчениясорвался с запекшихся губ Дориана, и кровь снова прилила к лицу.

— Просите сейчас же, Фрэнсис!

Дориан уже приходил в себя. Приступ малодушия миновал. Слугас поклоном вышел. Через минуту появился Алан Кэмпбел, суровый и очень бледный.Бледность лица еще резче подчеркивали его черные как смоль волосы и темныеброви.

— Алан, спасибо вам, что пришли. Вы очень добры.

— Грей, я дал себе слово никогда больше не переступать порогвашего дома. Но вы написали, что дело идет о жизни или смерти…

Алан говорил с расстановкой, холодным и жестким тоном. В егопристальном, испытующем взгляде, обращенном на Дориана, сквозило презрение.Руки он держал в карманах и как будто не заметил протянутой руки Дориана.

— Да, Алан, дело идет о жизни или смерти — и не одногочеловека. Садитесь.

Кэмпбел сел у стола. Дориан — напротив. Глаза ихвстретились. Во взгляде Дориана светилось глубокое сожаление: он понимал, какужасно то, что он собирается сделать.

После напряженной паузы он наклонился через стол и сказалочень тихо, стараясь по лицу Кэмпбела угадать, какое впечатление производят егослова:

— Алан, наверху, в запертой комнате, куда, кроме меня, никтоне может войти, сидит у стола мертвец. Он умер десять часов тому назад… Сидитеспокойно и не смотрите на меня так! Кто этот человек, отчего и как он умер —это вас не касается. Вам только придется сделать вот что…

— Замолчите, Грей! Я ничего не хочу больше слышать. Правдувы сказали или нет, — мне это безразлично. Я решительно отказываюсь иметь свами дело. Храните про себя свои отвратительные тайны, они меня больше неинтересуют.

— Алан, эту тайну вам придется узнать. Мне вас очень жаль,но ничего не поделаешь. Только вы можете меня спасти. Я вынужден посвятить васв это дело — у меня нет иного выхода, Алан! Вы человек ученый, специалист похимии и другим наукам. Вы должны уничтожить то, что заперто наверху, — такуничтожить, чтобы следа от него не осталось. Никто не видел, как этот человеквошел в мой дом. Сейчас все уверены, что он в Париже. Несколько месяцев егоотсутствие никого не будет удивлять. А когда его хватятся, — нужно, чтобы здесьне осталось и следа от него. Вы, Алан, и только вы должны превратить его и все,что на нем, в горсточку пепла, которую можно развеять по ветру.

— Вы с ума сошли, Дориан!

— Ага, наконец-то вы назвали меня «Дориан»! Я этого только иждал.

— Повторяю — вы сумасшедший, иначе не сделали бы мне этогострашного признания. Уж не воображаете ли вы, что я хоть пальцем шевельну длявас? Не желаю я вмешиваться в это! Неужели вы думаете, что я ради вас соглашусьпогубить свою репутацию?.. Знать ничего не хочу о ваших дьявольских затеях!

— Алан, это было самоубийство.

— В таком случае я рад за вас. Но кто его довел досамоубийства? Вы, конечно?

— Так вы все-таки отказываетесь мне помочь?

— Конечно, отказываюсь. Не хочу иметь с вами ничего общего.Пусть вы будете обесчещены — мне все равно. Поделом вам! Я даже буду рад вашемупозору. Как вы смеете просить меня, особенно меня, впутаться в такое ужасноедело? Я думал, что вы лучше знаете людей. Ваш друг, лорд Генри Уоттон, многомунаучил вас, но психологии он вас, видно, плохо учил. Я палец о палец для вас неударю. Ничто меня не заставит вам помочь. Вы обратились не по адресу, Грей.Обращайтесь за помощью к своим друзьям, но не ко мне!

— Алан, это убийство. Я убил его. Вы не знаете, сколько явыстрадал из-за него. В том, что жизнь моя сложилась так, а не иначе, этотчеловек виноват больше, чем бедный Гарри. Может, он и не хотел этого, но таквышло.

— Убийство?! Боже мой, так вы уже и до этого дошли, Дориан?Я не донесу на вас — не мое это дело. Но вас все равно, наверное, арестуют.Всякий преступник непременно делает какую-нибудь оплошность и выдает себя. Яже, во всяком случае, не стану в это вмешиваться.

— Вы должны вмешаться. Постойте, постойте, выслушайте меня,выслушайте, Алан. Я вас прошу только проделать научный опыт. Вы же бываете вбольницах, в моргах, и то, что вы там делаете, уже не волнует вас. Если бы выгде-нибудь в анатомическом театре или зловонной лаборатории увидели этогочеловека на обитом жестью столе с желобами для стока крови, он для вас был быпросто интересным объектом для опытов. Вы занялись бы им, не поморщившись. Вами в голову бы не пришло, что вы делаете что-то дурное. Напротив, вы бы,вероятно, считали, что работаете на благо человечества, обогащаете науку,удовлетворяете похвальную любознательность, и так далее. То, о чем я вас прошу,вы делали много раз. И, уж конечно, уничтожить труп гораздо менее противно, чемделать то, что вы привыкли делать в секционных залах. Поймите, этот труп —единственная улика против меня. Если его обнаружат, я погиб. А его, несомненно,обнаружат, если вы меня не спасете.

— Вы забыли, что я вам сказал? Я не имею ни малейшегожелания спасать вас. Вся эта история меня совершенно не касается.

— Алан, умоляю вас! Подумайте, в каком я положении! Воттолько что перед вашим приходом я умирал от ужаса. Быть может, и вамкогда-нибудь придется испытать подобный страх… Нет, нет, я не то хотелсказать!.. Взгляните на это дело с чисто научной точки зрения. Ведь вы же неспрашиваете, откуда те трупы, которые служат вам для опытов? Так не спрашивайтеи сейчас ни о чем. Я и так уже сказал вам больше, чем следовало. Я вас прошусделать это. Мы были друзьями, Алан!

— О прошлом вы не поминайте, Дориан. Оно умерло.

— Иногда то, что мы считаем мертвым, долго еще не хочетумирать. Тот человек наверху не уходит. Он сидит у стола, нагнув голову ивытянув руки. Алан, Алан! Если вы не придете мне на помощь, я погиб. Меняповесят, Алан! Понимаете? Меня повесят за то, что я сделал…

— Незачем продолжать этот разговор. Я решительно отказываюсьвам помогать. Вы, видно, помешались от страха, иначе не посмели бы обратитьсяко мне с такой просьбой.

— Так вы не согласны?

— Нет.

— Алан, я вас умоляю!

— Это бесполезно.