Мои молодые годы - Сергей Валерьевич Лушников

огромную часть сил Институту, работая иногда по восемнадцать часов в сутки. В одних только командировках провел полгода! Выполнил все, что от меня ждали и чего не ожидали. Принес в институт запчастей не на одну сотню рублей из своих кровных денег. Но и получил многое, главное – уверенность в том, что нет невыполнимых задач…

XXVI

В вычислительный центр «Сельхозтехника» я попал благодаря информации от жены, которая в тот момент работала в бюро по трудоустройству, что располагалось в пятиэтажке возле кинотеатра «Октябрь». К этому времени мы переехали из трехкомнатной в двухкомнатную квартиру на улице Студенческой, так как рядом с ней было все необходимое для детей и жены.

ВЦ возглавлял Виктор Николаевич Вострецов – уверенный в себе и энергичный молодой человек. Должность главного инженера, на которую я претендовал, не получила подтверждения. Вострецов предложил поработать на испытательном сроке, но не главным инженером, а начальником отдела вычислительной техники. Зарплата составляла 160 рублей, несколько человек находились у меня в подчинении. Он добавил, что если машины через полгода будут в среднем работать не менее 19 часов в сутки, то тогда он сделает меня главным инженером.

Я согласился, хотя главным инженером работать было проще, а так основная задача всей технической службы ложилась на начальника отдела машин.

Главным инженером оказался Махтодуй – худой и легкий на подъем дядька. Я еще тогда засомневался в обещаниях Вострецова сделать меня главным инженером, но привык верить.

Мне представили боевой коллектив: здесь работали Голиков, Сергей Ветошкин, Гриша Якушев, Галина Бартенева и Татьяна, фамилию которой, я, к сожалению, не помню.

Пошли с Махтодуем смотреть хозяйство. На первом этаже был зал около 200 квадратных метров, забитый электронными машинами ЕС-1022. Всего машин было три, каждая из которых размером представляла двадцатифутовый контейнер. Кроме них было семь дисководов размером со стиральную машину и восемь кассетных магнитофонов.

Я впервые увидел электронные машины ЕС -1022. Среднее время их работы составляло 17,2 часа. Через два дня я научился включать и выключать их, а это уже кое-что.

Ветошкин хорошо разбирался в магнитофонах, Гриша Якушев прыгал с парашютом, девчонки отлично справлялись с задачами дежурных, а Голиков немного знал внутренности сердца машин. Нашей ахиллесовой пятой были дисководы, работа с которыми требовала хороших знаний и умений. Большее количество простоев приходилось на их долю, поэтому я и начал их изучать. Через месяц я освоил принципы работы с дисководами и начал делиться знаниями с остальными. Помню, в самом начале дежурный Гриша прискакивал ночью, и я уезжал ремонтировать что-то.

Месяца через два коллектив сложился, все крутилось как надо. Ежедневная профилактика машин должна была занимать час. Это правило не выдерживалось, так как приоритет отдавали отделу эксплуатации. Я стал жестко придерживаться этого правила. Помню, как мы сцепились с начальником отдела внедрения Тамарой Дмитриевной Хапенковой, потому что она включала машины, а я их выключал. Но постепенно и этот вопрос решили.

Еще эти машины обслуживали специалисты «Сибирь-ЭВМкомплекса», которые проводили профилактику. Профилактика заканчивалась уничтожением лишних запасов спирта. Однажды наладчики остались допивать, а я уехал домой, попросив их закрыть склад и сдать ключ на вахту. Приезжаю, а ключа нет. Захожу на склад, они все лежат на столе, а один внизу валяется – картина маслом «После работы». Все бы ничего, но бутылка изопропилового спирта (яда) посередине стола, еще и открытая…

Я проверил у всех пульс – сердца бьются. Послал своих в магазин за кефиром и молоком. Бью по щекам Пашу, он очухивается и говорит: «Зажал шикарный спирт. Мы по одной шарахнули и в аут…». Врачи потом сказали, что если бы они трезвые его выпили, то точно бы коньки отбросили, а так я их хотя бы молоком и кефиром отпоил. Работа со спиртом оказалась вредной…

В ВЦ выделялись два человека: заместитель директора Валерий Васильевич Дворядкин – спокойный, рассудительный, умный, и Тамара Дмитриевна Хапенкова – цельная, жесткая, но справедливая женщина. Они определяли всю политику в разработке программ «Управление материально-техническим снабжением сельхозтехники». Программы внедрялись и работали.

Кое-что я взял от них, так как мы довольно часто разговаривали, я запоминал многие термины. Это потом пригодилось в последующей рабочей деятельности.

С ними у меня так и остались хорошие отношения по жизни.

Однажды в колхозе на сенокосе мы соревновались с Тамарой в косьбе. Три часа никто никому не уступал, поэтому решили объявить ничью. Упорная дама, недаром руководит фирмой и сейчас.

XXVII

Так как в штате были свободные вакансии, я привлек туда моего старого знакомого Володю Лобанова. Он ремонтировал электронные платы, которые являлись обменным фондом. С Володей, отличным инженером, меня еще не раз сведет судьба. Хочу отметить, что у него прекрасные жена и дети.

Где-то в то же время я познакомился с Володей Дениско, который работал в ТУСУРе на кафедре вместе с Усовым, кандидатом наук, который впоследствии станет прекрасным главным бухгалтером на заводе резиновой обуви. Володя был технарь до мозга костей, а в его комнате была всегда гора технических устройств.

С Ириной, женой, познакомился он оригинально. Та 31 декабря дежурила в составе группы добровольной народной дружины (ДНД) на стадионе «Труд», где народ катался на коньках. Стояла и мерзла, а потом решила зайти в сторожку, где дежурил Володя. Они разговорились, оказалось, что работают в одном институте. Вот так ДНД нашла для Иры мужа.

Сколько времени мы провели вместе – не сосчитать. Вокруг куча железа, Серега Шумилов, друзья, Высоцкий, стонущий с хрипотцой о жизни из черного ящика, самолетного магнитофона, где вместо ленты – проволока и чарки. Гений Высоцкого кричал о фальши, он чувствовал беду, он чувствовал бурю перемен. Мы были с ним солидарны.

Были еще гении социализма, такие как В. М. Шукшин, В. Г. Распутин, В. П. Астафьев, А. В. Вампилов, А. А. Вознесенский, Е. А. Евтушенко. Они чувствовали, что в обществе что-то не так и наполняли свои произведения тревогой за будущее страны.

А в стране уже звучало слово «перестройка». Тогда большинство людей нашей страны воспринимало его дословно. Это позже мы поняли, что перестройка превратилась в смену формации или, по сути, в переворот. Но до этого еще было далеко, хотя в партии пошло брожение. Даже в Томской области с отъездом Лигачева железная дисциплина начала ослабевать.

XVIII

Махтодуй был неплохим дядькой, шебутным. Мне было его жалко. Через шесть месяцев работы машины наши давали уже 22 часа непрерывной работы, поэтому в конце года я зашел к директору и напомнил о его обещании, но Вострецов начал юлить, может, боялся