На полпути к могиле - Джанин Фрост

Я затаила дыхание, не зная, проглотит ли он мой блеф. Кожиего камень не касался, так что он не мог почувствовать, что это не серебро.Оставалось надеяться, что шестое чувство вампиров не распространяется на ихкостюмы. Мой гениальный план на случай, если он окажется недругом, состоял втом, чтобы все-таки проткнуть его камнем и со всех ног мчаться за серебром.Если успею добежать.

— Все что угодно, только перестань тыкать меня лицом вэту грязь, — преспокойно ответил он. — Не хочешь ли слезть с моейголовы?

— Еще бы, — злобно фыркнула я, ни на гран неослабляя нажима. — Может, еще напоить тебя из яремной вены? Это вряд ли!

Он замычал в изнеможении — и интонация показался мне вдругочень знакомой.

— Слушай, это просто смешно…

— Заткнись! — Я боялась за его болтовнейпрослушать шаги Кости, если он объявится. — Лежи смирно, изображайпокойника, не то им и станешь.

Через двадцать мучительных минут я радостно встрепенулась,заслышав ровные шаги, приближающиеся к пещере. Потом знакомая энергия наполнилапространство. Шаги прозвучали совсем близко.

Кости показался из-за поворота и замер как вкопанный. Темнаябровь взлетела кверху в тот самый миг, когда я, откинувшись, наконец выпустилаголову вампира.

— Чарльз, — отчетливо произнес Кости, —надеюсь, ты сумеешь внятно и правдоподобно объяснить, почему я застаю ее натебе.

Черноволосый вампир, едва я с него спрыгнула, поднялся наноги, отряхивая одежду.

— Поверь, дружище, впервые в жизни так мало радовался,что меня оседлала женщина. Я вышел поздороваться, а эта чертовка ослепила меня,швырнув щебнем в глаза. Потом упорно старалась раскроить мне череп, после чегопригрозила проткнуть серебром, если я хоть пальцем шевельну. Я давненько не бывалв Америке и, должен сказать, нашел большие перемены в обычаях гостеприимства.

Кости, закатив глаза, похлопал его по плечу:

— Рад, что ты остался цел, Чарльз. Это только потому,что ничего серебряного при ней не было. Не то бы она проткнула тебя на месте. Естьу нее склонность сперва прикончить встречного, а уж потом представляться.

— Только с незваными гостями! — негодующе вставилая.

Он меня какой-то убийцей выставил.

— И верно. — Кости сменил тему. — Котенок,это мой лучший друг Чарльз, но ты можешь называть его Ниггер. Чарльз, это Кэт,я тебе о ней рассказывал. Видишь сам, что все мои рассказы… недотягивали доистины.

Судя по его тону, это не было комплиментом, но я чувствоваласебя немножко виноватой перед разглядывавшим меня тощим вампиром, так что оставилаего слова без комментариев и просто протянула руку.

— Привет.

— Привет, — повторил Ниггер, после чего запрокинулголову и разразился хохотом. — Да уж, привет тебе, милая! Теперь, когда тыизбавила меня от немилосердной трепки, я рад с тобой познакомиться.

У него были тигриные глаза, и, пожимая руку, он обшарил меняэтими глазами с головы до ног. Я ответила тем же. Все по-честному. Ниггер навид был парой дюймов выше Кости, то есть примерно шесть футов и четыре дюйма.Узкое привлекательное лицо, прямой нос и черные волосы, которые топорщились наголове, а концами свисали ниже плеч.

— Ниггер? Но вы белый. Разве это не… политическинекорректно?

Он опять рассмеялся, но уже не так весело.

— О, расизм тут ни при чем. Так меня прозвалнадсмотрщик в Южном Уэльсе. Ниггер — черномазый. Я был землекопом. Он никого незвал по именам, только кличками. Считал, каторжники большего не заслуживают.

О, так вот это какой Чарльз! Теперь я вспомнила рассказКости об австралийской каторге. «Я сдружился с тремя парнями: Тимоти, Чарльзоми Джэном…»

— Довольно унизительно. Зачем вы оставили это имя?

Он продолжал улыбаться, но резкие черты его затвердели:

— Чтобы не забыть.

О'кей, пора менять тему. Кости меня опередил:

— У Чарльза есть сведения об одном подручном Хеннесси.Могут пригодиться.

— Здорово, — кивнула я. — Мне одеваться вразвратное платье и мазать лицо в три слоя?

— Тебе бы держаться от него подальше, — серьезнопосоветовал Ниггер.

Мне захотелось швырнуть в него еще горсть камней.

— Что, все вампиры — шовинисты? Или только извосемнадцатого века? Женщинам место на кухне, так для них спокойнее — да?Протри глаза, Ниггер, двадцать первый век на дворе! Женщины годны не только нато, чтобы визжать и ждать спасителя-мужчину.

— Если Криспин другого мнения, желаю вам удачи, иберитесь за дело, — мгновенно отозвался Ниггер. — Просто я по себезнаю, как пусто становится в душе, когда убьют любимую. Ничего нет хуже, и яему такого не пожелаю.

В глубине души я порадовалась, что Кости признался в своихчувствах другу. Я все еще не верила в его любовь, но приятно было убедиться,что я для него — не просто теплое тело.

— Послушай, мне очень жаль, что вампиры убили твоюлюбимую, но…

— Вампиры ее не убивали. Ей перерезали горлофранцузские дезертиры.

Я открыла рот, подумала и закрыла. Из нескольких слов яузнала кое-что помимо того, к какой расе принадлежали убийцы. Женщина, кто быона ни была, принадлежала к человеческому роду.

— Я не такая, как все, — поразмыслив, сообщила я,бросив на Кости вопросительный взгляд.

Об этом он тоже рассказал?

— Слышал, — ответил мне Ниггер. — И меня ты,конечно, застала врасплох, но при всех твоих незаурядных способностях… тебяслишком легко убить. Эта бьющаяся жилка на шее — твое самое слабое место. Явполне мог бы тогда сбросить тебя и вырвать ее из горла.

Я усмехнулась:

— Ты довольно самоуверен. Я тоже — в некоторыхотношениях. Мы отлично поладим. Подожди здесь.

— Котенок! — крикнул мне вслед Кости, конечнодогадавшийся, что я затеяла.

— Погоди, будет весело!

— Куда это она? — услышала я голос Ниггера.

Кости жалобно хрюкнул:

— Собирается тебя подурачить и записать на свой счет,на случай, если я вздумаю оставить ее дома. Ее не переупрямишь.

— Упрямство ей жизнь не спасет. Удивляюсь, как ты ейпозволяешь…

Ниггер осекся, увидев меня или, может быть, то, что ядержала в руках.

— Ну вот, ты — огромный злобный вампир и хочешьразорвать мне глотку, так? Как видишь, я вооружена — сталью, между прочим,потому что это показательный бой, и я не хочу, чтобы ты провонял под конец. Ты,понятно, не боишься, потому как ты — то, что ты есть, а я всего лишь артерия вюбке. Если дотянешься зубами до горла — победа за тобой, но если я раньшепроткну тебе сердце — за мной.