Совсем того! - Жиль Легардинье

Наступило молчание. Натали, Мелисса и Ричард восприняли слова Блейка каждый по-своему, но все решили, что сказанное им гораздо значительнее, чем они ожидали услышать.

Чтобы сохранить невозмутимость, Уорд выпил глоток вина. Все ожидали, что Блейк продолжит вести себя как почтенный мажордом и беседа возобновится между гостями. Однако, вопреки ожиданию, Блейк заговорил вновь:

— Месье прав. Мы нередко странными путями идем к своему месту в жизни. Я вспоминаю одного своего хорошего друга, который в юности жил в английской деревне у большой дороги. Каждое утро он, к своему огорчению, находил на шоссе мертвых ежей. Я несколько раз видел, как он плакал над этими маленькими созданиями, хороня их в дальнем углу родительского сада. Прошло много лет, он стал молодым инженером и больше никогда не говорил о мертвых ежах. Однако он получил диплом и сделал блестящую карьеру благодаря тому, что стал создавать специальные траншеи и туннели, защищающие животных в сельской местности. Вот и спрашивается, жизнь ли делает из нас тех, кем мы являемся, или же мы сами выбираем свой путь, исходя из того, что нам дорого?

Было уже поздно, когда гости собрались уезжать. Блейк проводил машину до главных ворот, чтобы закрыть их после отъезда гостей. Едва выехав за пределы поместья, Уорд остановился. Мелисса вышла из машины.

— Какой вечер! Так странно было видеть тебя в этой роли, заботящегося обо всех и обо всем, — сказала она, обнимая друга. — Но роль тебе идет. В конце концов это то, что ты всегда делал для каждого из нас.

Уорд тоже вышел из машины и обратился к жене:

— Садись обратно в машину. В этом своем модном платье ты, чего доброго, еще простудишься.

Мелисса еще раз обняла Блейка и повиновалась мужу. Уорд взял Блейка за плечи:

— Я долго буду помнить этот вечер. Он сжал Блейка в объятиях.

— И я тоже, — ответил Блейк. — Ты весь вечер меня дурачил. И перестань меня обнимать, что если нас увидят?..

— Я скажу, что влюбился. Уорд в друг по серьезнел:

— Знаешь, Эндрю, если б я тебя не знал, в этот вечер мне бы захотелось стать твоим другом. Как хорошо, что мы встретились пятьдесят лет тому назад.

— И все ради чего. Чтобы увидеть меня переодетым в мажордома? И пуститься в рассуждения о том, как лучше всего выходить из лифта, если вы приехали на этаж, кишащий змеями…

— Я счастлив, что дожил до этой минуты. Ты чуть не довел меня до слез, когда рассказал историю с ежами. Даже Мелисса — и та не знала.

— Ты ей скажешь, что я говорил о тебе?

— Она видела мои глаза. И все поняла.

Уорд посмотрел поверх плеча Блейка в сторону замка.

— Кто-то бежит сюда. Какой-то мужчина. Эндрю обернулся.

— Это Манье, управляющий. Он мне часто напоминает тебя.

— Незаменимых нет…

— Ты незаменимый.

Прибежал запыхавшийся Филипп. Эндрю сделал вид, что желает гостям доброго пути:

— Будьте осторожны, месье.

— Еще раз спасибо, любезнейший! — бросил Уорд, сунув руку в карман.

Блейк побледнел. Его друг вынул из кармана банкноту и сунул ее ему в руку.

— Больной на всю голову, — тихо пробурчал Блейк.

— Что вы, что вы, мне будет приятно, вы были великолепны! — громко ответил Уорд.

Он сел в машину и тронулся с места.

— До чего же милые люди… — сказал Манье.

— Мадам умеет принимать гостей.

— Я помогу тебе закрыть ворота.

На обратном пути мужчины гасили факелы.

— Филипп?

— Да?

— Я очень рад, что ты здесь живешь. Ты тоже незаменимый.

Грузчикам понадобилось менее двух часов, чтобы упаковать всю коллекцию книг в специальные ящики и вывезти. Блейк был с ними все время, пока шла работа. Опечаленная Мадам не выходила из своих комнат. Даже у Одиль выступили на глазах слезы, когда она пришла предложить рабочим что-нибудь выпить. Грузовик уехал. В замке опять воцарилось спокойствие, однако у всех было ощущение утраты.

Блейк смотрел на опустевшие полки, на которых редкие предметы декора выглядели как-то сиротливо. В супермаркете он купил несколько банных полотенец мышиного цвета и принялся их распаковывать.

— Хотите помогу? — предложила Манон, опершись на дверную раму.

— Не откажусь. Эти пустоты наводят на меня тоску.

— Хорошая идея с полотенцами, будет не так тоскливо.

— Не хочу, чтобы Мадам застала библиотеку в таком виде. Да и мне будет повеселее.

— Что, финансовые дела так плохи?

— Мадам пытается найти выход…

— На прошлой неделе она заплатила мне наличными. Это впервые.

Блейк был не в курсе. Манон продолжала:

— Надеюсь, ей не придется вас увольнять. Для Одиль, да и для Филиппа это была бы катастрофа. Вы с вашими талантами без труда найдете себе место даже в более крупном замке, чем этот.

— А ты, Манон? Куда ты пойдешь?

— Жюстен возвращается из командировки через несколько дней. Все зависит от него. В худшем случае вернусь к матери.

— Я надеюсь, что ты вернешься к ней не потому, что некуда деваться, а по другой причине.

— Она прислала мне на мобильник всего одну фразу: «Как поживаешь?» — и плачущий смайлик. Она не станет себя утруждать…

— Это уже хорошее начало. Так твой телефон ловит?

— Я поднималась на холм. Настоящий поход совершила. У меня было предчувствие, что Жюстен пришлет мне сообщение.

— Верное предчувствие. Ошиблась всего лишь в адресате. Все равно это отличная новость. А как экзамен?

— Готовлюсь.

— Животик растет.

— Малыш набирает вес.

— Ты говоришь как будто о мальчике…

— Еще одно предчувствие. Посмотрим, оправдается ли. Присутствие Манон внезапно навело Блейка на мысль:

— Строго между нами, могу я тебя спросить, что ты думаешь по поводу Одиль и Филиппа?

— Я люблю их обоих. У каждого непростой характер… Я рада, что между ними налаживаются отношения.

— Ты тоже заметила…

— Сейчас небо и земля по сравнению с тем, когда я пришла сюда работать.

— Манон, ты можешь кое в чем мне помочь?

— В чем?

— Открыть им глаза.

Когда Эндрю поднялся к мадам Бовилье, она задала ему вопрос, от которого он оторопел: