Первая оборона Севастополя 1854–1855 гг. "Русская Троя" - Николай Дубровин

Вспоминая прошлое, вспоминая скучную и однообразную жизнь, охотцы, пользуясь временем отдыха, решились отпраздновать полугодичный юбилей своей славной боевой службы – положили сделать обед для всех свободных от службы офицеров.

1 мая утром на Корабельной было заметно стечение народа, собравшегося на праздник Охотского полка. По обычаю православных – освящать молитвой начало каждого дела – охотцы собрались в походной церкви, где сначала была отслужена панихида по убитым, а затем благодарственный молебен. Прежде других вышел из церкви взвод георгиевских кавалеров в 70 человек: живая летопись славных подвигов севастопольских защитников вообще и Охотского полка в особенности. В рядах молодецкого взвода стояло три человека без крестов, но приехал начальник штаба гарнизона князь Васильчиков и привез им кресты, назначенные главнокомандующим за последнюю вылазку. Громкое «Рады стараться!» было ответом на приветствие князя и поздравление вновь пожалованных.

Пройдя церемониальным маршем, взвод кавалеров вступил в обеденный зал, где грянули четыре хора музыки полков 11-й пехотной дивизии и собранные с тех же полков 80 человек певчих.

Обед начался…

Небольшой домик на Корабельной, в котором жил генерал Хрулев и где совершился праздник, был заставлен столами, убранными букетами душистой белой акации, нежной желтофиоли и самых разнообразных тюльпанов. На столах виднелись дорогие сервизы и самые роскошные вина. Заморские вина – не диковина была в Севастополе. Правда, дорогой ценой покупалась эта роскошь, но не считались рубли там, где жизнь была нипочем. Тосты за здравие государя императора и других особ царского дома при громе оркестров музыки и хора певчих были встречены восторженным «Ура!». Когда провозглашено было за здоровье главнокомандующего, тогда музыканты и певчие подхватили так называемую горчаковскую песню:

Жизни тот один достоин,

Кто на смерть всегда готов;

Православный, русский воин,

Не считая, бьет врагов… и пр.

Прекрасная по словам и по музыке песня эта была встречена с всеобщим восторгом.

По окончании обеда многие вышли в палисадник перед домом, на балконе которого появился начальник Корабельной стороны генерал Хрулев, встреченный единодушным криком охотцев. Солдаты хорошо знали Хрулева, и Хрулев знал охотцев давно: он водил их в атаку в деле под Туртукаем.

Фельдфебель Кривопутов подошел к балкону с бокалом шампанского и закричал: «За здоровье генерала Хрулева Степана Александровича!»

Хрулев взял бокал, налил в него водки и провозгласил: «За здоровье всех георгиевских кавалеров “Ура!”»:

Праздник был в полном разгаре.

«До вечера, – пишет П. Алабин, – матросы и солдаты пели родные песни; одушевленная музыка не умолкала – хор сменялся хором; собрались толпы слушателей, слушательниц; вся Корабельная ожила, как будто не было врага у ее черты: в окрестностях пира затеялась пляска, игры, никто не обращал внимания на снаряды, по временам проносившиеся, на бомбы, неподалеку лопавшиеся в воздухе, мгновенно образуя густое белое облачко, живописно рисовавшееся на синем небе! “Нам на праздник французы бросают букеты”, – шутя, говорили офицеры.

Все было весело неподдельно, и всякий свою радость хотел делить с товарищами лишений, опасности, труда. Звали на пир известных удальцов севастопольских, поили шампанским, целовали их, приказывая сказать товарищам, что генералы и офицеры пьют за их здоровье».

Так кончился этот праздник, единственный в своем роде и неповторяемый, как и сам Севастополь, в котором он происходил.

Большая часть пировавших отправились с праздника на бастионы, а были и такие, которые пошли прямо на вылазку. В тот же самый вечер на нашем правом фланге были произведены две удалые вылазки. Одна, в 160 человек под начальством поручика Сутковского, ворвалась в неприятельские траншеи между 5-м и 6-м бастионами, другая партия, составленная из охотников Колыванского полка, бросилась во французскую траншею против редута Шварца. Испортив насыпи, раскидав туры и положив на месте многих рабочих, захваченных врасплох, обе партии вернулись в город.

Таким образом, на празднике гремела еще музыка, слышались тосты и крики – а здесь на бастионах шла беспрерывная канонада, причинявшая обеим сторонам значительные потери. С 11 апреля по 9 мая было выпущено нами 67 685 снарядов и выбыло из строя 5674 человек. Многие полки до того были расстроены в своем составе, что в батальоне состояло только от 200 до 400 человек. Эта малочисленность батальонов заставила переформировать полки: те, которые имели не более 800 человек, в однобатальонные, а имевшие до 1500 человек – в двухбатальонные. Таким образом, 12 полков оказались в уменьшенном составе. На усиление их принуждены были ввести на Южную сторону пять новых полков[17], две батареи полевой артиллерии[18]и две роты 3-го саперного батальона.

Весело, с шутками и прибаутками, встречали уцелевшие защитники Севастополя вновь прибывшие полки.

В Севастополе солдаты получали свежий печеный хлеб, приготовляемый ежедневно в особо устроенных в ямах печах. Напротив того, войскам, расположенным на Северной и в окрестностях города, за недостатком дров должны были выдавать сухари. Оттого печеный, свежий хлеб у солдат, стоявших вне города, считался лакомством. Эта разница в продовольствии и служила источником многих острот и шуток, ходивших между солдатами. Вот одна из них. Новые полки переправляются через бухту в Севастополе. Там, в городе, на берегу множество зевак встречают их. Подъезжает первый баркас с народом, на берегу стоит солдат, избочась и подсмеиваясь.

– Что, братцы, пожаловали? – кричит он вновь прибывшим. – Аль печеного хлебца захотелось?

– Ладно, ладно! – отвечают прибывшие. – Мы станем печеным пробавляться, а вы ступайте стирать зубы сухарями.

Переправившиеся полки размещались на наиболее важных пунктах оборонительной линии. К неприятелю прибывали также подкрепления. 27 апреля прибыли к союзникам 15 тысяч сардинцев и подходили французские резервы. Силы союзников росли и достигли 200 тысяч человек. В это время в составе французской армии были сделаны переформирования и назначен новый главнокомандующий. Генерал Канробер передал начальство над армией генералу Пелисье, а сам принял в командование свою прежнюю дивизию.

Решительный и энергический характер нового главнокомандующего отразился на войсках, и осадные работы пошли с большей деятельностью.

Дело с 10 на 11 мая. – Осада и защита по 26 мая

В обеденную пору 5 мая главнокомандующий потребовал к себе генерал-лейтенанта Хрулева и объявил, что он назначается начальником правой половины оборонительной линии, или Городской стороны.