ДНК – не приговор - Стивен Хэйне

Опять же важно помнить, что подавляющее большинство генетических различий определяется дрейфом генов[326]. А большая часть генетических вариаций, полученных генов в результате этого явления, не оказывает сколько-нибудь ощутимого воздействия на фенотип. То есть, хотя ДНК-тест на происхождение позволяет нам узнать о наших предках при помощи моделей генетических вариантов со всего мира, это не значит, что те же самые гены отвечают за сколько-нибудь важные различия в нашей биологической внешности.

Подведем итоги: генетические вариации среди людей проваливают все возможные тесты на наличие рас. Именно поэтому социологи и генетики объединились против Николаса Уэйда[327] и сошлись во мнении, что у понятия расы нет никакого весомого биологического базиса. Напротив, раса обычно определяется как социальный конструкт – результат знаний, получаемых всеми нами по мере взросления[328]. Общества решают, кого к какой группе отнести и по каким критериям. То, к каким выводам они приходят, варьируется от одного места к другому. В отличие от биологического понимания расы, социальный взгляд на нее фокусируется на том, как наш опыт, а не гены различается между расами. И, в отличие от генов, опыт не ведет нас к размышлениям о сущностях.

Как мы можем увидеть социальную основу расы? Вспомним о том, что происходит с теми, кто переезжает в другие страны. Южноафриканский комик и ведущий The Daily Show Тревор Ной отмечает, что жители США и Южной Африки не сходятся во мнении относительно того, кто он. Его отец – швед, а мать – темнокожая африканка, принадлежащая к народу коса. Поэтому в Южной Африке его считают цветным, а в США, наоборот, называют черным. Точно так же многих людей относят к белым в Бразилии и к черным в США. Это отражает разную оценку соотношения предков в родословной человека в двух странах[329]. Идентификация Уэйна Джозефа как афроамериканца, несмотря на полное отсутствие африканских генов, – прекрасный пример того, что понятие расы конструируется обществом над генетической основой или вообще вне ее.

Социальная основа расы очевидна и в случае с президентом Бараком Обамой, родившимся от африканского отца и белой американки. Почему его считают первым черным президентом, а не 44-м белым? Что делает предков его отца более убедительными при определении его расовой принадлежности, чем предков его матери? Это отражает принцип гипонаследования[330] – практику приписывания детям от смешанных браков принадлежности к подчиненной группе. Иначе говоря, это расовая версия принципа преобладания негативного опыта, который мы рассмотрели в предыдущей главе. Плохое сильнее хорошего. К сожалению, мы до сих пор живем в обществах, в которых одни расовые группы имеют больше статуса и власти, чем другие. Поэтому в глазах окружающих при оценке вас будет перевешивать часть ваших предков с более низким статусом, чем та, которая занимала более высокое положение. Этот принцип очевиден в работах по евгенике Мэдисона Гранта. В 1916 году он писал: «Черта между белым человеком и индейцем – это индеец[331]. Граница между белым человеком и негром – это негр. Рубеж между белым человеком и индийцем – индиец, и черта между любой из трех европейских рас и евреем – это еврей»[332]. Самая крайняя форма гипонаследования в США проявляется в «правиле одной капли крови». Его впервые узаконили в Теннесси в 1910 году и затем в нескольких других штатах. Эта норма гласила, что любой человек, в котором хотя бы «одна капля» черной крови, считается черным. И, как показывает случай с президентом Обамой, люди по-прежнему демонстрируют приверженность гипонаследованию[333]. Этот принцип раскрывает огромную силу, которой человечество порой наделяет наследуемые сущности. Даже малой толики сущности группы с низким рангом достаточно, чтобы отнести человека к ней. Гипонаследование и – более широко – социальная основа расы показывают, что точка зрения общества на определенную этническую общность определяет ее условия жизни намного больше, чем гены, которыми наделены ее представители.

Имеет ли значение, какой теории о расах следуют люди: биологической или социальной? А что, если их ознакомить с одной или другой концепцией? Белым и азиатским студентам калифорнийского колледжа дали прочесть одну из двух сфабрикованных газетных статей. В первом материале утверждалось, что раса – продукт нашей биологии. Автор ссылался на генетика, который сказал: «В конце концов, мы получаем генетический материал от родителей. Так что мы наследуем их расу вместе со всем остальным». Другая группа студентов ознакомилась со статьей, в которой, напротив, отстаивалась точка зрения, что раса – это продукт социальных норм. В ней утверждалось: «Практика приписывания людей к расовым группам на основе определенных совокупностей внешних признаков имеет полностью культурные корни»[334]. После этого участники смотрели видео, в котором чернокожий студент рассказывал, как его уволили с работы без объяснения причин: «Я работал там шесть месяцев. Я думал, что все идет хорошо… Я правда не знаю, что произошло». Потом испытуемым задавали вопросы о том, насколько сильно они хотели бы подружиться с этим студентом. Результаты исследования красноречивы. Те, кто прочел статью о социальных основах расы, были куда более заинтересованы в дружбе с чернокожим студентом, чем ознакомившиеся с материалом о биологических причинах расы. Если источником расы представляется биология, то, возможно, в факте увольнения чернокожего студента проявилась внутренне присущая ему расовая неадекватность, которая влечет за собой проблемы. Напротив, если раса – социальный продукт, то ситуация чернокожего студента вызывает гораздо больше сочувствия.