Чужой: Холодная кузница - Алекс Уайт

– Да, – отвечает Хавьер. Несмотря на работающий кондиционер, его лицо блестит от пота. – Нас было только пятеро на «Холодной кузнице», когда этот идентификатор был введен в эксплуатацию. Люси помогла мне все наладить. Вот почему мы работали в таком тесном контакте с «Серебряной улыбкой».

– Значит, ты говоришь…

– Должно быть, это она, приятель, – Хавьер сглатывает и возвращается к просмотру данных. – Возможно, по ее следам мы сможем еще что-то выяснить. Может быть, она не пыталась всех убить. Что, если это всего лишь прикрытие, чтобы сделать что-то еще?

Краем глаза в одной из камер безопасности Дориан замечет двигающуюся черную фигуру. Сначала он не уверен в том, что увидел, но тень движется снова, распрямляя свой многосегментный хвост. Сердце Садлера бьется с бешеной скоростью. Дориан проверяет подпись на камере видеонаблюдения.

Четыре модульных точки, исходящие из ПСиОСИ. Они направляются в их сторону.

Дориан просматривает серверные стойки на наличие любых возможных выходов, но единственный выход – через дверь к центральной стойке или в ядро процессора через узкий доступ обслуживания. Он, скорее всего, поместился бы внутри, но Хавьер – никогда. Возможно, именно поэтому системщику понадобилась помощь крошечной Люси с настройкой сервера.

– Ты понимаешь, о чем я говорю? – уточняет Хавьер. – Знаешь, Люси не плохая.

Дориан издает тихое, подтверждающее ворчание.

Если ловец никого не найдет, то обыщет комнату. Слишком очевидно, что здесь что-то происходит. Хавьер неуклюжий и громкий – наверное, он привлечет внимание к их укрытию. Дориан быстро просчитывает шансы, и расклад ему не нравится. И тут Садлер вспоминает про пустые серверные стеллажи. Холодные и тихие, как поставленные вертикально гробы.

– Здесь есть следы доступа не только с ключевых функций, – продолжает Хавьер и наклоняется, чтобы посмотреть ближе.

Он начинает что-то бормотать о ссылках, а Дориан тем временем медленно отступает. Он благодарен за то, что у него нет обуви. Садлер стоит на подушечках пальцев, поэтому не шлепает потными ногами по металлической палубе. Делая широкие тихие шаги, он ползет к пустому серверному стеллажу. Пол теплый, но не горячий. Спереди находится небольшая сетчатая вставка, через которую он может наблюдать – но и быть увиденным. Впрочем, сейчас это неважно. Либо он зайдет внутрь, либо умрет.

Дориан цепляется пальцем за защелку и тянет ее как можно аккуратнее, прижимая плечо к двери, чтобы открыть быстрее. Если Хавьер его увидит, то может случайно привлечь внимание существа. Но системный администратор все еще раздумывает о путях доступа и оперативной совместимости, пока Дориан проскальзывает в серверную стойку и тихо закрывает за собой дверь.

Через мгновение перед яркими рабочими огнями центральной стойки что-то проходит. В дверном проеме появляется тень. Хавьер не меняет позы, и теперь освещение пробивается в его убежище. Как и любое животное, которое стало жертвой, он немедленно оглядывается вокруг и обнаруживает, что его бросили.

Реакция мгновенная и великолепная: его щеки краснеют, глаза наполняются слезами, а руки начинают трястись. Он созревает, как сладкая и сочная клубника.

– Садлер? Не круто так делать, приятель.

Он умоляет, чтобы это оказалось шуткой, но на его лице появляется мрачное осознание.

Через сетку Дориан наблюдает, как Хавьер опускается, чтобы добраться до люка доступа к техническому обслуживанию процессора. Говорят, что крыса попадет в любое пространство, куда сможет просунуть голову. Дориан наклоняется ближе, чтобы посмотреть этот чудесный номер. Хавьер не толстый – его просто слишком много, чтобы свободно туда пролезть. Он играет с защелками, пытаясь открыть их как можно тише.

Существо достигает вершины дверного проема, и Дориан благодарен за его рост. Он может спокойно стоять в тени, почти полностью спрятавшись, и смотреть сквозь сетку, как разыгрывается сцена. Это похоже на фильм. Это может стать хорошим произведением искусства – надвигающийся с линии горизонта дьявол и пытающийся избежать атаки грешник.

Караваджо изобразил бы эту сцену должным образом.

То, за что Дориан больше всего любит «Холодную кузницу», – это хорошее качество материалов. При создании станции использовались передовые технологии. Сейчас, в ярком освещении серверной комнаты, он распознает обработанную сталь, которую использовали для создания замка, закрывающего техническую зону. В отличие от литой стали или кованого железа, обработанная сталь более аккуратная и прочная…

И издает музыкальный щелчок, когда открывается замок.

Хавьер застывает на месте. Ловец щелкает челюстями в сторону источника звука и шипит, как паяльная лампа. Дориан чувствует его возбуждение, наблюдает за его напряженными мышцами. Садлер отчаянно желает записать этот момент, чтобы пересматривать его снова и снова в темноте в своей комнате.

Существо приседает так низко, что почти ложится, и с короткими перерывами начинает ползти между рабочими столами, пробираясь к своей мягкой, мясистой добыче. Взгляд Дориана возвращается к Хавьеру, и он замечает, что губы программиста шевелятся. Он молится. Его палец лежит на второй задвижке. Может быть, он вспоминает историю пророка Даниила и львиного логова. Но здесь нет бога – есть только дьявол, всепоглощающий огонь бушующей звезды и бесконечная чернота.

Чудовище издает пронзительней крик и залезает на стол, перемещаясь, словно смертоносный танцор балета. Ловец поднимается на выступ над Хавьером. Его хвост готов к удару. Челюсти монстра выдвигаются, и он замирает.

Хавьер дрожит, свернувшись в клубок. Его дыхание превращается во всхлипывания. Чудовище ждет его взгляда. Оно хочет, чтобы жертва познала его славу, увидела момент своего превращения в мясо. Дориан приближается к передней части шкафчика, пытаясь выглянуть из-за существа для лучшего обзора. Садлер воображает себя внутри этого бронированного экзоскелета, пытаясь прочувствовать его стальные мышцы, после чего тихо и горячо выдыхает.

Хавьер стонет что-то на португальском.

Тогда чудовище хватает его и устремляется прочь через дверь, оставляя на своем пути только крики и кровь.

Блю настолько счастлива, что нашла в лазарете запасное кресло, что прощает этому транспортному средству все его недостатки. У него нет стойки для кислородного баллона. Она не может установить капельницу или подключить гастростомическую трубку. Однако кресло полностью заряжено и везет ее в спальню на хорошей скорости.

По крайней мере, лазарет не похож на земные больницы, где ей приходилось часами ждать медсестру. Обезболивающие перестали действовать. Поступающий от кровати чистый кислород хоть как-то помогал, но теперь, без целебного влияния лекарств, кессонная болезнь волнами накрывает Блю.

Марсалис мысленно рисует карту того, что осталось от «Холодной кузницы». Крушение «Афинянина» фактически разделило станцию на две половины, хотя несколько вентиляционных туннелей могли остаться в свободном доступе. Когда Блю заворачивает за угол на свою половину центральной стойки, она оглядывается назад на стыковочный отсек, закрытый от сурового вакуума космоса. Если бы ее зрение было лучше, то она бы увидела руки Кембили, покоящиеся у двери в маленьких лужах крови.